Глава четырнадцатая
Заколдованный двор
Они стояли под густой кроной акации и следили за освещенными окнами большого дома.
Было за полночь, хлестал косой осенний дождь и небо, под ворчливые раскаты грома, прорезали ослепительные росчерки молнии.
Сыщики находились на стороне улицы, противоположной дому синьора Карабаса Барабаса. На них были длинные непромокаемые плащи с капюшонами, оказавшиеся весьма кстати этой ненастной ночью. Ветви акации почти не защищали их от ледяного душа, низвергавшегося с холодного чрева небес, так что, несмотря на свои дождевики, детективы изрядно продрогли.
Конфеткин и Сластена торчали тут уже более четырех часов – но ничего не происходило.
Чего же они ожидали? Пожалуй, комиссар и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
После доклада Бублика, он решил нанести еще один визит доктору кукольных наук. Однако едва они приблизились к его дому, как комиссар заметил крадущуюся тень, бесшумно скользнувшую к дому директора. Он дал Сластене знак остановиться и замер в ожидании. Несмотря на темноту, окутывавшую незнакомца, его фигура показалась Конфеткину знакомой. Когда же человек ступил на крыльцо и попал в круг света от фонаря, он узнал его. Это был господин Дуремар со своим неизменным сачком.
И тут комиссар решил изменить план действий: дождаться, когда Дуремар выйдет от синьора Карабаса Барабаса и потолковать с ним начистоту.
Итак, полицейские притаились под деревом и стали выжидать. Время шло, ветер шумел, дождь лил как из ведра, а Дуремар не выходил.
Уж не собрался ли он заночевать у доктора кукольных наук? Но нет, судя по всем признакам, у Карабаса была с ним какая-то очень важная беседа.
Какая?
О чем могли толковать эти двое? Что могло привести торговца лечебными пиявками к Карабасу Барабасу в столь поздний час, невзирая на скверную погоду?
Конфеткин чувствовал, что в воздухе витает некая тайна, назревают события огромной важности…
И вот, в 15 минут первого в доме синьора Карабаса Барабаса одно из окон со стуком распахнулось, и из него выпрыгнула фигура в белом. В следующий миг Конфеткин увидел, что фигура несется вскачь на зайце, ухватившись за его уши. Когда заяц перескакивал через изгородь, комиссар узнал в лихом всаднике лирического актера Пьеро.
Одновременно с этим, из распахнутого окна послышалась отборнейшая брань доктора кукольных наук. Через минуту-другую Карабас Барабас с Дуремаром выскочили на улицу и бросились в погоню за беглецом. Конфеткин едва заметно улыбнулся в темноте: неужели эти двое и впрямь рассчитывают догнать зайца?
Прошло еще около получаса, и промокший Карабас Барабас, несолоно хлебавши, возвратился назад. Дуремара с ним не было. Когда доктор кукольных наук скрылся в доме, комиссар хлопнул инспектора Сластену по плечу:
– Пошли, старина. Больше нам тут делать нечего.
Выйдя из засады, Конфеткин зашлепал по лужам в сторону старых прудов. Сластена шел рядом, ломая голову над тем, куда направляется комиссар. Через четверть часа они уже были на окраине города. Дождь поутих, сквозь рваные клочья туч изредка проглядывала луна, освещая блеклым светом рассыпавшиеся тут и там лачуги. Детективы перешли по хлипкому мостику через какой-то ручей; за ним блеснули блюдца старых прудов, разбросанных в живописном беспорядке. Дорога раскисла от грязи, идти становилось все тяжелей, и Конфеткин мысленно поблагодарил себя за свою предусмотрительность: без высоких болотных сапог им со Сластеной пришлось бы сейчас туго.
Вскоре на пути сыщиков попался столб, на котором висел покосившейся указатель. Комиссар осветил его карманным фонариком и прочел: «Старые Пруды».
Итак, они вступали в селение, где проживал господин Дуремар.
Сыщики пропетляли по каким-то переулкам еще минут двадцать, пока, наконец, не подошли к узкому покосившемуся домику на самой околице, в окне которого, несмотря на поздний час, все еще горел свет.
Комиссар осветил фонарем табличку и прочел: «Переулок трех ведьма, дом №13».
Он открыл калитку, сделал несколько шагов по небольшому дворику в сторону двери и… дом торговца пиявками исчез!
Конфеткин недоуменно повертел головой.
Перед ним расстилалась болотистая низина. Клубился белесый туман, виднелись мшистые кочки вперемежку с прогалинами черной воды с густой тиной. Вдали мерцали какие-то красные огоньки, словно разбросанные искры от тлеющей головешки. Дышать стало трудно – воздух был насыщен тяжелыми испарениями.
В трех шагах от комиссара произрастало чахлое деревцо, усеянное маленькими красными ягодками. Конфеткин с большими предосторожностями приблизился к нему и выломал сухую палку. Используя ее как шест, он стал тыкать ею вокруг себя. В некоторых местах палка уходила глубоко в трясину.
Внезапно за его спиной раздался взволнованный голос Сластены:
– Комиссар, где вы?
– Стой, где стоишь! – рявкнул Конфеткин, стремительно оборачиваясь на голос.
Но было уже поздно. Инспектор Сластена, вслед за комиссаром, ступил на заколдованную территорию.
– Ни с места! – яростно зарычал комиссар.
Сластена замер, как вкопанный.
– Вот это да! – воскликнул он, удивленно тараща глаза. – Ну и чудеса! А куда же подевался дом, шеф?
Конфеткин насупился. Не было не только дома, но и самого селения!
– Да вот же он! Вон! – вдруг радостно закричал Сластена, протягивая руку вглубь болота.
Комиссар проследил за направлением его руки и увидел там дом со светящимся окном. Не успел он предостеречь своего подчиненного, как тот уже заспешил к дому. Но, не пройдя и пяти шагов, провалился в болото.
– Тону, комиссар, тону! – завопил Сластена, барахтаясь в вязкой топи. – Ой! Помогите!
Трясина все глубже засасывала его в свои холодные липкие объятия. Конфеткин осторожно приблизился к инспектору и протянул ему конец палки. Тот ухватился за нее, и комиссару с превеликим трудом удалось вытащить своего помощника из болота.
– Больше не делай так, – строго наказал Конфеткин. – Без моего приказа – ни шагу! Если, конечно, хочешь остаться в живых.
– Извините, комиссар, – виновато потупившись, сказал Сластена.
Он был весь перепачкан в грязи и, несмотря на только что пережитую смертельную опасность, выглядел довольно комично.
– Ладно, – проворчал комиссар, махнув рукой.
Он сосредоточенно пожевал губы.
– Глядите, шеф! – прошептал Сластена прерывающимся голосом, хватая Конфеткина за рукав дождевика. – Снова этот проклятый дом! Но, на этот раз, уже совсем в другой стороне!
– Не обращай внимания, – сказал комиссар. – Это нас кикимора путает.
– Что же делать?
– Прежде всего, не паниковать.
Он прощупал палкой почву под ногами.
– Следуй за мной, – сказал Конфеткин. – Но только очень осторожно.
Комиссар медленно побрел по узкой тропе средь болотных хлябей. Сластена следовал за ним след в след. Темнота окружала их со всех сторон. Ощущение было жутковатым – казалось, они были брошены в этом мрачном мире один на один со всеми силами зла, и солнце Любви и Справедливости уже никогда не воссияет над их головами.
Однако комиссар упорно продвигался вперед, не позволяя себе пасть духом. Тропинка извивалась по трясине, постоянно меняя направление. Они бродили вокруг дома Дуремара, возникавшего то тут, то там, пока не обессилили совсем. В душу Конфеткина, словно змея, вползала гнетущая мысль о том, что им уже никогда не выбраться из этих гиблых мест. Но он гнал ее от себя. Гнал всеми силами души!
– Комиссар, долго нам еще бродить по этому болоту?
Что мог ответить он на этот вопрос? Вконец измотанный, Конфеткин остановился.
– Не знаю, – хмуро проронил комиссар. – Будем идти, пока достанет сил. А там… Бог даст – выберемся.
– Ха-ха-ха! – раздался над топью глухой издевательский смех, и комиссар увидел, как перед ним всплывает туманное облако, похожее на огромный мыльный пузырь. Постепенно облако стало приобретать очертание человеческой головы со злыми красными глазами.
Продолжение 15 Голова в болоте