Пн. Мар 18th, 2024

1. Диггеры

Большинство подземных ходов под нашим городом, как полагают краеведы, было прорыто не так давно, в последние 250 лет, и впервые их начали прокладывать в конце 18 века, при закладке Херсонских крепостных сооружений. Бытует мнение, что ходы эти носили оборонительный характер, дабы в случае необходимости можно было незаметно покинуть пределы крепости. Позднее их стали использовать контрабандисты, тайком доставлявшие свои товары из порта в город. Накануне революции 1905 года газеты пестрели заголовками о провалах, возникающих в разных частях города. Так, в газете «Югь», издававшейся на рубеже XIX-XX веков известным историком Леонидом Гошкевичем, сообщалось: «В августе 1902 года на пересечении улиц Ганнибаловская и Торговая связисты устанавливали столб, углубив его в землю. Ночью случился сильный ливень, промывший через вырытую яму ход в большие катакомбы. Размыв был настолько сильным, что стоявший рядом доходный дом стал трещать и проваливаться».

Подобные известия появлялись едва ли не ежеквартально, но, тем не менее, исследований катакомб не велось, и городские власти с завидным упорством засыпали появляющиеся ямы.

В наше время ситуация мало изменилась: провалы возникали то там, то сям, в них проваливались автомобили и даже целые дома, но городские власти, как и их стародавние коллеги, заваливали провалы землей – и этим всё и ограничивалось.

Исследований катакомб на государственном уровне не вёл никто. 

Но, как и сто с лишним лет назад, находились любители-энтузиасты, и они-то и занимались изучением многочисленных подземных ходов. В числе этих смельчаков был и герой нашего рассказа Виктор Иванович Конфеткин.

Ко времени этого повествования ему исполнилось 17 лет и он, окончив школу, намеревался поступать в университет на историко-юридический факультет. Вместе с двумя приятелями он уже исследовал катакомбы в Розумовском переулке, подземную галерею, прорытую от улицы Решельевской и до Кузней, турецкие ходы, протянувшиеся, если верить свидетельству местной жительницы Анны Семеновны Чернявской, жившей в переулке Успенском, дом № 17, из их подвала на левый берег Днепра, а также каскад подземных ходов на территории Водоканала – одним словом, несмотря на свою молодость, он в этом деле был уже далеко не новичок.

В конце октября в газете в «Булаве» появилось сообщение о ходе, обнаруженном в районе Забалки, который, по всей вероятности, шел в сторону Сухарного. Конкретное местоположение не указывалось, но товарищам удалось его установить без особого труда: ведь в статье упоминалось, что ход был найден в котловане, вырытом под постройку нового дома, а таких мест на Забалке было всего только два.

Итак, воскресным осенним днем диггеры оправились на улицу Пушкинскую, спустились на дно котлована и проникли в катакомбы через арочный проём из жёлтого ракушняка, зиявший в одной из глиняных стен. Имена спутников Конфеткина я опускаю, ибо они не играют никакой роли в нашем рассказе. Замечу только, что молодые люди были одеты соответствующим для диггеров образом и имели при себе всё необходимое снаряжение для их вылазки.

Шли цепочкой – впереди Конфеткин, освещая путь фонарем, а за ним его товарищи, поскольку ход был тесным, и двигаться можно было только один за другим. Каменные глыбы потолка нависали над головами исследователей, и им приходилось смотреть в оба, дабы не подвернуть себе ногу на загромождённом камнями полу и не набить шишек на голове. Временами потолок сужался настолько, что молодые люди принуждены были пригибаться; на их пути то и дело появлялись какие-то боковые ответвления, похожие на норы. Куда они вели? Было мрачновато, как в склепе и… сказать по правде, жутковато…

Шаг за шагом сталкеры углублялись в недра земли. По пути они делали видеозаписи на смартфоны, с тем чтобы увековечить свои археологические изыскания в своём блоге «Катакомбы Херсонщины», где у них уже была собрана коллекция видеороликов и имелась своя целевая аудитория. Конфеткин, как уже признанный авторитет в этой отрасли, даже подумывал о том, чтобы написать реферат о катакомбах, но пока не решался. Ведь для этого надо было окунуться с головой в эпоху Екатерины Второй, повелевшей основать город-крепость Херсон в низовьях Днепра как основной опорный пункт в военном противостоянии с Османской империей. А также собрать более полные сведения о генерал-губернаторе Новороссии Григории Потёмкине и генерал-поручике Иване Ганнибале (последний доводился дядей матери Александра Сергеевича Пушкина) – об этих двух прославленных отцах-основателях исконно русского города Херсона. Разумеется, нельзя было умолчать и о Александре Васильевиче Суворове, ибо и он сыграл немаловажную роль в становлении этой цитадели на южных рубежах империи… Нет, нет, сперва следовало накопить побольше исторического материала, обмозговать всё как следует, и уж затем браться за перо.

Где-то подспудно, впрочем, у Конфеткина бродила одна мыслишка… отыскать карету, на которой Екатерина Великая приезжала в Херсон 12 мая 1787 году и которая, по слухам, была припрятана в каком-то подземелье. Или, на худой конец, найти какие-нибудь сокровища контрабандистов, орудовавших в этих катакомбах не один десяток лет…

Короче сказать, Конфеткин, как истый исследователь, шел по подземному коридору за своей мечтой. За подобной же мечтой шагали и его приятели. И эта мечта привела их в некое подземное помещение. Один за другим, смельчаки проникли в комнату почти прямоугольной формы – где-то метров двенадцать на десять, высота же потолка достигала у неё, пожалуй, метров четырех, если и не всех пяти. Убежище это было сооружено из серого неотесанного камня, и кроме коридора, который остался у них за спиной, из неё шло еще три хода. Один из них, впрочем, был завален: камни и грунт высыпались из подземного зева, подобно языку мертвого дракона. Зато два других пути были свободны. Один из них, по прикидкам Конфеткина, вёл в сторону реки Кошевой, а другой – к Киндийке. Сталкеры обшарили подземелье, надеясь отыскать какие-нибудь предметы старины, и действительно нашли их! Комиссар Конфеткин обнаружил стрелецкую секиру, а один из его товарищей – трубку, или, как её ещё называют на Украине, люльку. Эта была редкостная удача! Возбужденно переговариваясь, приятели засняли найденные артефакты на свои мобильные телефоны и, обрадованные своими находками, стали продолжать поиски.

Впрочем, времени для этого оставалось не так уж много, ведь с тех пор, как они спустились в подземную галерею и нашли эту комнату, прошло без малого три часа. Плюс столько же уйдёт на возвращение – итого шесть часов. Еще час, максимум полтора, можно было пошарить в подземельях – и для первого раза довольно. Ведь следовало учесть и то, что могут возникнуть разные непредвиденные обстоятельства, так что лучше было не рисковать.

Тот ход, что вел в сторону Киндийки, казался более надежным, ибо он был почти таким же, как и тот, по которому они проникли сюда. Другой лаз, (по всей вероятности, шедший в сторону реки Кошевой) смахивал на крысиную нору, и соваться туда не больно-то и хотелось. Поэтому товарищи Конфеткина стояли на том, чтобы идти направо, а в следующий раз исследовать и левую ветвь. Конфеткин с этим не согласился. Он заявил, что глупо им, словно баранам, двигаться всем вместе по одной галерее, только мешая друг другу, и предложил разделиться: пусть они отправляются направо, а он попытает своё счастье в этой норе. Сбор через час, в этой комнате. И – в обратный путь. Его товарищи, хотя и нехотя, но согласились с его доводами. Итак, сталкеры сверили часы и разошлись.

Комиссар Конфеткин ступил в левый коридор. Фонарик у него был прикреплён на лбу, как у шахтера, и освещал длинным лучом узкий проход. Каменная кладка вызывала опасения: цемент на швах осыпался, некоторые камни вывалились из стен и потолка и валялись под ногами. Возможность обвала была довольно высока, и свидетельство тому – засыпанный проход в пещере, поэтому Конфеткин продвигался вперед с большой осторожностью.

Около получаса он двигался по этой каменной кишке, и ничего примечательного не обнаружил. Он уже собрался повернуть назад, когда луч его фонаря выхватил из темноты какую-то рукоять, торчащую из стены наподобие рубильника.

Конфеткин приблизился к этой штуковине и осветил её. Она была похожа рукоять меча… Присмотревшись внимательнее, комиссар увидел в стене потемневшую от времени стальную пластину и в ней – вертикальную прорезь. В неё-то и был вонзён этот клинок почти по самую рукоять.

Что бы сие могло означать?    

Возможно, эта ручка рычага, приводившего в движение какой-нибудь скрытый механизм?

Желая проверить свою догадку, Конфеткин потянул рукоять вниз и… оказался прав. С потолка на пол упала, уже за его спиной, стальная решётка и перекрыла проход коридора. Путь к отступлению оказался отрезан. Вместе с решёткой с потолка свалился и огромный камень, а за ним полетел второй, третий, и на землю с грохотом посыпались другие каменья вперемешку с землёй. Конфеткин метнулся вглубь норы, унося ноги подальше от обвала, грозившего погрести его под собой. К счастью, основная часть лавины обрушилась по другую стороны решетки, и та приняла на себя основной удар.

Убегая, Конфеткин споткнулся о камень, пролетел, как ласточка, метра два в воздухе, упал и шмякнулся лбом о землю.

На какое-то время он потерял сознание, но вскоре очнулся. Он поднялся на ноги. Вокруг стояла темень. Конфеткин ощупал себя… Руки-ноги были целы, хотя саднили ушибы на лбу и коленях. Фонарь слетел с головы вместе шапочкой. Он полез в карман и достал смартфон. Загорелся экран, давая достаточно света для того, чтобы можно было осмотреться. Конфеткин подобрал с земли фонарик и шапочку – они валялись неподалёку от него, – однако фонарь оказался разбитым, и он отбросил его от себя, а шапочку сунул себе за пазуху куртки. Затем сел на землю – ибо ноги его подгибались от слабости, дождался, пока погаснет экран телефона и запрятал его в карман – следовало экономить заряд аккумулятора.

Итак, вход завален… И зачем он дергал этот рычаг?!

Он чувствовал, что близок к истерике.           

Только не распускаться, приказал он себе. Только не паниковать. Ты жив – и это главное. Друзья знают, куда ты пошел. Не дождавшись тебя, они пойдут вслед за тобой, увидят завал и вызовут спасателей. Рано иди поздно, тебя откопают. Надо только набраться терпения, и ждать. Так что подотри нюни, парень. Не всё так плохо…

«Да? Ждать? А сколько ждать?» – вступил в полемику другой голос внутри него.

«Сколько надо, столько и будешь ждать, – резко осадил его первый. –  День, два… неделю…. Ты должен продержаться, раз уж сунулся сюда. И не скулить. Понятно?»

Эге, да я, кажись, уже начинаю разговаривать сам с собой, подумал Конфеткин. Видно, здорово я тюкнулся головкой…

Он знал, что звонить отсюда бессмысленно, и все-таки вынул телефон и стал названивать друзьям. Дохлый номер! Да и откуда взяться связи под таким слоем земли?

Он сунул телефон в карман куртки.

Он просидел в темноте с четверть часа и за это время принял решение: не сходить с этого места, пока его не откопают. Однако вскоре в нём шевельнулось сомнение.

Если тебя даже и откопают, пройдёт не менее двух-трех суток. Ведь завал-то придётся выносить в подземную комнату по длинному узкому коридору, а сверху наверняка будет ссыпаться новая земля. А это может вызвать еще один обвал, так что действовать спасателям придется крайне осторожно. И что же, всё это время ничего не делать? А если они вообще не доберутся сюда? Не лучше ли поискать, нет ли другого выхода? Времени для этого более чем достаточно, а вернуться сюда он успеет всегда.

Он встал на ноги и снова достал из кармана смартфон. Экран загорелся белым светом. Было 13 часов, сорок семь минут. Да, он все решил правильно! Пока его спутники найдут этот завал, пока выберутся из катакомб, наступит вечер. Приступить к его спасению можно будет не ранее завтрашнего утра. И что же? Все это время так и торчать тут, ничего не предпринимая?

Конфеткин двинулся вглубь подземного коридора, освещая путь экраном смартфона. Он внимательно осматривал стены, надеясь найти какой-нибудь выход. Наконец, слева от себя, заметил небольшой лаз – в него пробраться можно было разве что на четвереньках. Он запомнил это ответвление и пошел дальше, надеясь набрести на что-то более путное. Но впереди по-прежнему тянулся узкий угрюмый коридор, и каменная кладка угрожающе нависала над его головой, грозя новыми бедами. Через час сорок минут он достиг конца галереи – дальше путь был замурован. Он ощупал сырой потемневший камень кладки с глубокими бороздами по его краям. Попробовать её разобрать? Однако кто знает, насколько крепка эта стена и какой она толщины? И что там, за этой перегородкой? Не лучше ли вернуться к боковому ответвлению, и исследовать его. И, если там не подфартит, опять вернуться сюда?

Через некоторое время он опять стоял у бокового отвода, похожего на зев канализационного стока. Лезть в него ему не сильно-то хотелось. Если забраться в эту кишку – развернуться в ней будет не так-то просто… Может быть, не стоит испытывать судьбу, вернуться к завалу, и ждать спасателей там? Либо попробовать разобрать замурованный проём?

Но он отогнал тягучий страх, опустился на колени и осторожно полез в эту лазейку. Он двигался на коленях и на локтях, держа смартфон со светящимся экраном в правой ладони. Постепенно нора уползала вниз, и через какое-то время она стала расширяться. Теперь в ней уже можно было и развернуться, и у него появилось искушение повернуть назад – в центральный ствол. Но он не поддался соблазну и продолжал ползти дальше.

Затем лаз снова стал сужаться, и вскоре у него осталась лишь одна возможность – двигаться вперед (если, конечно, не пятиться назад, как рак).

Им снова начала овладевать паника. И дернул же его чёрт лезть в эту нору? Неужели ему уже больше не суждено снова увидеть солнечный свет, траву, деревья… небо…

Ведь ему только 17 лет! Самый расцвет сил и всяких жизненных планов… и… неужели ему суждено так глупо сгинуть в этой норе?  

Он дополз до какого-то карниза и увидел впереди себя море светящихся огоньков, похожих на ночных светлячков.

Что бы это ни было?

Он взглянул на экран телефона. Прошло только тридцать семь минут с той поры, как он начал свое движение по этому лазу, а ему показалось, что прошла целая вечность.

Он включил на телефоне фонарь и осветил им пространство над головой. Над ней нависала чёрная каменная глыба. Если встать на ноги, до неё, пожалуй, можно было бы и достать. Он пошарил лучом света по бокам… его обступали каменные стены. Он направил луч фонаря в пространство под собою. Где-то внизу лежал обширный котлован, усеянный обломками камней, и до его дна было не более четырёх метров.

Конфеткин посветил вдаль, на море огоньков, но тонкий луч фонарика был слишком слаб, и растворился в темноте подземелья.

Комиссар попятился назад, встал на ноги и постоял немного, восстанавливая кровообращения в застывших членах. Потом он снял с плеч рюкзак, достал из него молоток, металлический костыль и моток веревки. Он положил на землю смартфон с включённым фонариком и, при его свете, вбил костыль в одну из расселин карниза. Затем привязал к костылю веревку и подергал за конец.

Он снова надел рюкзак, опустился на колени, подполз к краю обрыва и бросил веревку вниз. Потом потушил фонарик и спрятал телефон в карман куртки. С ловкостью обезьяны, он стал спускаться на дно котлована. Когда его ноги достигли земли, он отдышался, опять достал телефон и включил фонарик.

Так что же это за море огней светилось впереди него?

Он сделал вперед шаг, другой, третий… и тут за его спиной раздался страшный грохот. У его виска пролетел здоровенный булыжник. Обвал, понял он. Если бы он задержался в этой норе еще минут пять…

Похоже, сегодня он дважды родился в рубашке.

Продолжение 2 Гарольд Ланцепуп

От Николай Довгай

Довгай Николай Иванович, автор этого сайта. Живу в Херсоне. Член Межрегионального Союза Писателей Украины.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *