Глава пятая
В гостях у Отона
–Ну-с, ты тоже святой и блаженный?
– Нет.
– Ну, так пей. Это вино дарует силу и разумение.
Иван угрюмо отодвинул предложенный ему кубок.
– Настоящие силу и разумение даруют лишь волшебные яблоки, – проронил он.
– Какие ещё яблоки?
Солдат задумчиво подкрутил свой ус. Слова о волшебных яблоках сорвались у него с языка нечаянно. Сейчас он был до того огорчен разлукой со своим другом Конфетой, что ему не хотелось ничего пояснять.
– Ну, так что там ещё за яблоки такие? – грозно блеснув очами, поторопил его Отон. – Сказывай, коли начал.
Иван вздохнул.
– А вот послушай, о, великий солнечный царь. В краю, откуда я родом, растет волшебная яблоня. Ветви её доходят до самого неба, и уж какие на ней чудо-яблоки растут…
И Иван начал рассказывать о волшебной яблоне, и о том, как он попал в плен к бастардам, а от них – к красным карликами, и обо всем прочем, уже известном читателю. Царь внимал ему с любопытством. Когда же его рассказ подходил к концу, из чёрного зеркала появилась голова Сон-ра.
– Фу, – произнес паж, выбираясь из обители тьмы в царский чертог и отряхивая свое платье. И забубнил, кружась волчком:
В чёрных безднах странниц ночи
Проглядел я сини очи.
С гостем царевым блуждал,
Путь дороженьку искал
В беспредельной глубине,
У Лохматого на дне….
Отон бросил на него острый взгляд:
– Ну и? Нашел?
– Нашёл, нашёл, Ваше величество! И отвел этого молодца прямехонько к сундукам этих воровок, – сказал Сон-ра, прекратив кружение.
– Стало быть, ты полагаешь, что игрушка там?
– А где же ей ещё и быть? Больше и негде, – сказал гном с льстивой улыбкой опытного царедворца.
– А скажи-ка мне, мой верный паж, как ты считаешь, что произойдет с тем горемыкой, который осмелится прикоснуться к сокровищам этих ведьм?
– Вам ли не знать этого, Ваше сиятельство?
– Отвечай!
– Да уж лучше бы этому сорвиголове сунуть руку в клубок с ядовитыми змеями.
Иван порывисто вскочил со скамьи.
– Я должен идти на выручку своему другу!
– Фу ты, ну ты! Глянь-ка, Сон-ра! Еще один герой выискался. И что за народец нынче пошел такой непоседливый?
– Но мой друг находится в смертельной опасности! – воскликнул Иван, сжимая кулаки. – И как же, по-вашему, я могу сидеть тут, сложа руки?
– Сперва ты доскажешь мне свою историю, – сказал царь с какой-то странной улыбкой. – А там поглядим.
– А что произойдет за это время с моим мальчиком?
– Чему быть – того не миновать, – произнес Отон, с невозмутимым видом отхлебывая вино из своего кубка. – Разве не по своей доброй воле он отправился в обитель мрака?
– И, всё равно, я должен быть вместе с ним!
– Ты будешь там, где тебе повелю я, – сказал Отон, грозно сдвигая брови. – Или тебя постигнет участь Титанов, и тогда ты уже ничем не сможешь помочь своему приятелю.
– Но как же так, о, великий царь? А вдруг с Конфетой приключилась беда?
– А это мы сейчас поглядим. Лон-са! Подай-ка мне мой волшебный изумруд.
Второй паж взмахнул рукой, словно фокусник в цирке, и с поклоном протянул Отону большой зелёный камень.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал Отон. – Поглядим… И где же этот рыцарь? Ага, вот он!
Солнечный царь положил руку на столе так, что его ладонь, в которой он держал волшебный камень, была видна и Ивану. Солдат впился взором в зелёный кристалл. В нём он увидел своего друга. Конфеткин стоял на дне какой-то полой горы. Сверху, как бы в жерло кратера, сочился мутный свет. Неподалеку от рыцаря стояло два сундука, оббитых кованым железом. Конфеткин приблизился к одному из них и поднял крышку. Сундук был наполнен драгоценностями. Рыцарь протянул к ним руку.
– Вот он, момент истины! – провозгласил Отон. – Смотри, солдат! Увидев такие сокровища, всякий забудет о какой-то там тряпичной игрушке.
Конфета медленно отвел руку.
– Колеблется, – пояснил солнечный царь. – Ну, все равно: его судьба уже предрешена. Он ослеплен богатствами странниц ночи.
Царь повернул изумруд другой гранью, и Иван увидел в его глубине мрачное подземелье. На полу спало огромное мохнатое чудище. Над ним свисали с потолка чёрные клочья каких-то отвратительных тварей.
– Кто это?
– Странницы ночи. Сейчас они спят. Но как только твой друг коснется сокровищ – они учуют его и проснуться.
Царь чуть передвинул изумруд в ладони, выбирая новый ракурс и дал посмотреть в него своему гостю. Теперь в волшебном кристалле была видна гора, омываемая морем-океаном, и над ней стелились грязные полосы туч. Над морем нависал каменный карниз, с которого был прорублен крохотный вход в гору. Иван заглянул в проём и увидел каменные ступени лестницы, уводящие вниз. Его взгляд пробежал по ступенькам. Лестница оканчивалась стеной, в которой зиял проем. Иван заглянул в него и увидел каменную складку в полой горе, похожую на изгиб большой шторы. Что там, за этой каменной шторой? Он вытянул шею, и… Отон чуть изменил наклон кристалла.
И снова перед Иваном возникла пещера, и у сундука с сокровищами стоял его друг Конфета, и на его лбу лежала тень глубоких раздумий.
Конфеткин медлил.
Коснется ли рука его товарища сокровищ странниц ночи?
Его друг простер руку над сундуком, и… Отон отнял ладонь с волшебным кристаллом, сунул его в карман плаща и сказал:
– Итак, с твоим приятелем всё кончено. Сейчас он дотронется до драгоценностей – и к нему слетятся все твари из бездн мрака. Так что спасения ему нет.
– О царь! О, великий солнечный царь! Позволь мне прийти ему на помощь!
Тонкие губы царя тронула снисходительная улыбка:
– А зачем? Чтобы разделить его участь? Твой друг пошел на верную гибель, и это – его выбор. Но почему ты – существо другого мира – должен следовать за ним? Ему ведь всё равно уже ничем не поможешь, а себя – лишь погубишь. Тебе это надо? Или, может быть, это надо ему?
– Это надо мне, – сказал солдат.
– Зачем?
– Чтобы остаться человеком!
– Красивые слова! – сказал Отон. – Но что стоит за ними? Давай рассуждать здраво. У тебя дома остались жена и дети. Ты что же, желаешь оставить детей сиротами, а жену – вдовой? Во имя чего эта бессмысленная жертва?
– Во имя воинского долга! И во имя дружбы!
– Слова! Слова!
– Нет, не слова, – с жаром возразил царю солдат. – В краю, откуда я явился, существует такое понятие, как воинская доблесть! И нет для воина большей чести, чем сложить голову за други своя.
– А у меня к тебе другое предложение имеется, мил-человек, – усмехнулся Отон, прихлебывая вино из кубка. – Голова-то у тебя, небось, одна, не так ли? Запасной ведь нету. А друзей – валом. И на всех, поди, голов не напасешься. Так вот, если ты правильно себя поведешь – то сможешь не только сберечь свою жизнь, но и воротиться на родину. И, заметь себе, никто не посмеет упрекнуть тебя в трусости. Всякий благоразумный человек скажет, что ты поступил мудро. Подумай же об этом.
– Я уже подумал.
Царь властным жестом вскинул руку, унизанную драгоценными перстнями:
– Не спеши! Сначала выслушай моё предложение.
Три года ты будешь служить мне верой и правдой. Играть со мной в кости, рассказывать мне всякие забавные истории. И, когда выйдет срок, ты уплывешь в страну Титанов. При этом я снабжу тебя подробной картой, с помощью которой ты сумеешь пройти через страну рогатых карликов и выйти к Лысой горе. Там тебя будет ожидать мой человек. Он проведет тебя через страну Бастардов, до чёртова распадка. А уж оттуда, я думаю, ты и сам сумеешь добраться домой. Ну как, идет?
Где-то звякнул колокольчик.
– Кто там? – проворчал Отон.
– Ее величество Селена, – раздался невесть откуда торжественный глас, сопровождаемый глухим раскатом грома.
И тотчас в одном из чёрных зеркал появилась дама в золотистой накидке. У неё были тонкие, бледные черты лица, а с головы, обрамленной волнистыми прядями льняных волос, ниспадала на плечи воздушная фата, закрепленная на макушке золотым обручем. Дама величаво подплыла к трону царя, и за ней, подобно маленьким звездочкам, следовали три девушки в зелёных одеяниях.
– Слава тебе, о, мой великий царственный брат, – певучим голосом произнесла Селена, усаживаясь за стол по правую руку от Отона и расправляя складки своего пышного платья. – Я вижу, у тебя гость?
Девушки, сопровождающие свою повелительницу, остались стоять у неё за спиной.
– Да. Заглянул вот, мил-человек из иных сфер, на огонек к старику. А ты, я погляжу, все хорошеешь, сестренка?
– Я – лишь отражение твоего величия, купающееся в лучах твоей славы, о, мой блистательный солнечный брат, – скромно ответила Селена.
От нее исходило какое-то томное, неповторимое очарование, обволакивающее душу. Солдат потупился. Отон бросил на Лон-са острый взгляд, и тотчас перед Селеной возник кубок, наполненный вином, и появились блюда со сластями и орехами.
– Но почему твой гость ничего не ест и не пьет? – завораживающим голосом произнесла сестра Отона, и посмотрела на Ивана глубоким обжигающим взглядом. Солдата бросило в жар. Отон усмехнулся.
– Да всё как-то не было подходящего повода. Но сейчас, я думаю, он не откажется выпить с нами, – с этими словами царь поднял кубок. – За мою красавицу-сестру, божественную Селену!
Как тут было не выпить?
Иван протянул руку к кубку, поднялся из-за стола, и царский чертог огласил звон целующихся бокалов. Солдат осушил свой кубок до дна и снова сел на скамью. Вино оказалось довольно приятным на вкус. В его груди разлились волны хмельного тепла, оно поползло в голову, окутывая сознание сладостным дурманом. После выпитого зелья Селена показалось Ивану ещё прекрасней.
Красавица томно улыбнулась солдату и обратилась к брату:
– Представь же мне своего гостя.
– Это Иван, – сказал Отон, и солдат в почтительном поклоне склонил голову перед божественной дамой. – Он приплыл к нам вместе с Титанами.
– Но ведь он не Титан?
– О, нет. Наш гость из верхних миров. А у титанов был в плену, но сбежал от них с помощью одного ловкого парня.
– И надолго вы к нам, Ваня?
Солдат сдвинул плечами. На его губах играла блаженная улыбка. Думы о Конфеткине, о своей далёкой родине, жене и детях отступили куда-то на задний план.
– Он еще не решил, – сказал царь. – У него дела к Странницам Ночи.
Из бездонных очей Селены струился бледный, завораживающий свет, и в душе солдата подняли головы доселе спящие змеи. Они стали сосать его сердце. Щемящая, сладострастная тоска по этой луноликой царевне овладела храбрым воином.
– В таком случае, выпьем ещё, – предложила Селена. – Ведь истина, как утверждают мудрецы, лежит на дне бокала.
Лон-са наполнил кубки. После нового возлияния предложение Отона послужить у него три года перестало казаться Ивану таким уж неприемлемым. Неотразимая Селена влекла его к себе всё сильней, и он уже был готов повиноваться любому её капризу.
– Что-то скучновато у тебя за столом, – сказала царица. – Где же твои паяцы, брат?
Она взяла из блюда золотистый орешек и отправила его в свой нежный чувственный ротик. Царь хлопнул в ладоши:
– Гей, гей, мои шуты!
Из черных провалов зазеркалья в царский чертог посыпались разные твари. Первым, сверкая зелёными глазами, выпрыгнул рыжий пушистый кот. За ним, хлопая крыльями, вылетел золотистый петух. Громко квакнув, из черноты зеркала вывалилась на пол жаба. За нею, весело хрюкая и виляя коротким хвостиком, в пиршественный зал ворвалась раскормленная свинья.
Удалая компания расселась на другом конце стола, и Иван увидел, как кот превратился в огненно рыжего дурачину, петух сделался казаком с малиновым гребешком на бритой голове, жаба обернулась зеленым прыщеватым мужланом, а свинья стала дородным господином в цилиндре и звездно-полосатой жилетке.
– Подать вина артистам! – распорядился Отон.
Лон-са наполнил кубки вновь прибывшим гостям, расставил перед ними блюда с мясом. Паяцы выпили за здравие царя и его луноликой сестры. Господин в жилетке ударил в бубен, и шутовская компания запела, размахивая кубками:
Гей! Гей! Гей!
Отон созвал друзей.
Кота, свинью, петуха,
И жабу – ха-ха! ха-ха!
Недостает у стола,
Лишь одного осла.
Том, том, том…
Кто хочет стать ослом?
– Ну? Хочешь стать моим осликом, и развлекать меня на моих пиршествах? – спросила Селена, глядя на Ивана ласковыми глазами.
– Да! – воскликнул Иван, пылая страстью к царевне. – Да, да! Я хочу стать твоим осликом, кем угодно, лишь бы лицезреть тебя, о, прекрасная Селена!
Царевна засмеялась. Шуты запели, размахивая кубками:
Том, том, том,
Солдат решил стать ослом.
Иван подхватил:
Бом, бом, бом,
Я буду чудесным ослом!
Перед глазами у него все поплыло. Лица сидящих напротив шутов стали троиться, и уже непонятно было, кто сидит перед ним – господин в жилетке, или раскормленная свинья? Петух с золотистым гребешком, или казак? Иван махнул рукой, разгоняя наваждение. Жаба квакнула, раздувая грудную клетку. Кот утер нос пушистой лапой и крикнул «мяу!» Солдат погрузил руку в блюдо с мясом, и вдруг почувствовал на себе незримый взгляд небесной царицы, проникающий в самое сердце.
– Что ж это ты, Ваня? – зашелестел в его сердце её укоризненный голос. – Твой друг подвергается смертельной опасности, а ты тут сидишь, пируешь?
Пунцовая волна стыда залила лицо, шею солдата, и его охватило горькое раскаяние. «Прости, царевна, бес попутал!» – взмолился Иван в сердце своем. Он грохнул кулаком по столу:
– Я иду!
– Куда? – пытливо прищурился Отон.
– К своему другу, Конфете!
– А если я превращу тебя в истукана?
–Э! Семь бед – один ответ! – отмахнулся солдат. – Воля твоя, о великий солнечный царь, но больше меня здесь ничто не удержит.
Иван решительно поднялся на ноги. Они налились тяжестью, и его слегка покачивало от тяжёлого царского вина. Отон посмотрел на своего подвыпившего гостя с добродушной улыбкой.
– Ну, что ж, будь по-твоему, солдат. Ступай, коли так решил. Сон-ра, проводи-ка гостя, сам ведаешь куда.
Паж, низко кланяясь, сделал приглашающий жест рукой. Солдат не вполне твердой поступью двинулся за своим провожатым, и тут за его спиной раздался голос солнечного царя:
– Погодь-ка, Ваня!
Воин обернулся. Отон держал в ладони маленький пурпурный мячик.
– Вот, возьми на память. Авось пригодится.
Теперь он смотрел на воина с нескрываемой симпатией.
– Что это?
– Малая толика моей силы. Если это бисово племя станет слишком уж вам досаждать – брось им этот мячик и крикни: «Подарок Отона!»