15
Андрей всё петлял по незнакомым улицам, пока не вышел к кафе «Тавричанка». Через дорогу находилась автобусная остановка, и на ней стояло несколько человек. Сумерки уже сгустились над городом. Словно сквозь мутное стекло, он видел на другой стороне улицы какую-то девушку в огненном сарафане, а рядом с ней – долговязого парня в очках. Немного в стороне от них стояла женщина с сумочкой, похожая на пани Монику из кабачка «Тринадцать стульев». Он перешел улицу. На фонарном столбе, торчавшем у обочины дороги, висел плоский монитор, и на нём раздевалась Мэрилин Монро. Она как раз снимала трусики, хитро прищуривая глаз, когда из её головы вдруг вырвался столб пламени, и на её шее возникла собачья морда.
Подкатил автобус, и Андрей вошел в салон. Он спросил у водителя:
– А вы на жилпоселок едите?
– Да, – кивнул водитель.
Дверь закрылась, и автобус тронулся с места.
Поначалу он шёл привычным маршрутом, но затем свернул на Николаевское шоссе, нырнул под мост и вскоре оказался за чертой города. Он остановился в каком-то захолустье, и водитель объявил:
– Конечная!
Пассажиры, словно загробные тени, стали выходить из салона.
– А куда это мы приехали? – осведомился Андрей.
– В поселок Геологов! – сказал водитель.
– Но, мы же ехали на жилпоселок? – сказал Андрей.
– А какая разница? – шофер флегматично сдвинул плечами. – Тут тоже люди живут.
Пришлось удовлетвориться этим ответом.
Карманов вышел из автобуса и оказался на широкой грязной улице с одноэтажными домами. Над ней выгибался мост, и по нему ехал лесовоз с бревнами. Вокруг царило запустение и веяло унынием. Он спросил у какого-то прохожего:
– Скажите, а на Хенск отсюда автобусы ходят?
Тот ответил:
– Нет. Но можно поехать на поселок Нефтяников.
Андрей присмотрелся к его мрачной физиономии и спросил:
– А вы не гробовщик?
– А что, похож? – спросил прохожий.
– Да, есть маленько, – сказал Андрей.
– Все так говорят, – сказал прохожий с похоронным видом. – Дело в том, что мой дядя занимается этим бизнесом. И, когда у него большая запарка, я помогаю ему.
– Что, так много заказов?
– Хватает… – сказал племянник гробовщика.
Разговор получался каким-то бессвязным.
– А с Нефтяников можно попасть в Хенск? – спросил Андрей.
– Естественно, – сказал прохожий.
Потом Андрей сел в автобус, и они всё ехали какими-то полутемными улочками. Когда он вышел на остановке, оказалось, что это был вовсе не поселок Нефтяников, а поселок Космонавтов. Он вышел на пригорок, и увидел вдали речку, а над ней висела желтая луна. На берегу реки отдыхали какие-то люди: некоторые сидели у костерка, другие загорали в лучах мертвенной луны, а иные купались. На улице ему повстречался безликий прохожий, как бы вышедший из царства теней, и Андрей спросил у него, как ему попасть в Хенск. Прохожий махнул рукой в направлении лесопосадки, за которой виднелась заводская труба, и объяснил ему, что, если он пойдёт по тропе через этот лесок прямо на трубу, то попадёт в поселок Революционных Демократов.
– Да на кой хрен мне сдался этот поселок Революционных Демократов? – зло сказал Андрей. – Мне же в Хенск надо, понимаешь? В Хенск!
– Так там перейдешь через Вонючую Балку, – ответил ему на это прохожий, – а за ней будет уже и Хенск.
Карманов двинулся по тропе.
Поначалу она действительно шла к заводской трубе, но потом стала забирать в сторону. И темень всё сгущалась над тропой, так что он двигался по ней уже почти что в полном мраке. Он сошёл на какую-то улицу, лежащую как бы в седловине между двух берегов, а на ней двое мужчин пилили бревно двуручной пилой. Он спросил у них:
– Скажите, а в какую сторону мне надо идти, чтобы попасть в Хенск?
И один из них, чернявый, с окладистой бородой, махнул рукой:
– Туда!
Карманов пошел в указанном направлении, но улица окончилась тупиком. С правой руки от него, впрочем, уходил вверх переулок. Он был узкий, как труба. Карманов залез в эту трубу и полз в ней, пока не выбрался на какую-то тропку. Слева от него потянулась ограда церковного кладбища, а за ней виднелись унылые холмики могил без надгробий, и лишь над некоторыми из них торчали кресты. Тропа все сужалась, и темень, как черная вата, нависала над его головой. Ему было зябко, и на сердце было так тоскливо и так одиноко! И тут он увидел, что навстречу ему идёт какое-то странное существо. Роста оно было невысокого, телосложения щуплого, как у подростка. За спиною у него висел ранец, а вместо головы чернел шар. Чем-то эта фигура смахивала на космонавта, вышедшего в открытый космос. Двигалась она весьма резво, переваливаясь с боку на бок, как утка. Первой мыслью Карманова было: бежать, бежать от этого создания! Но он взял себя в руки и продолжал двигаться навстречу этому существу. Когда они поравнялись, Андрей посторонился перед этой диковинной сущностью, давая ей пройти, а она козырнула ему и торопливо заскользила дальше. И тогда он понял, что это был кладбищенский обходчик. За оградой показалась церковь, и на воротах висел замок. О этой церкви было уже недалеко и до его дома. Андрей ускорил шаги, но тут появились собаки, и огромный черный пес накинулся на него. Андрей напрягся и… проснулся.
Он протянул руку к настольной лампе, что стояла на тумбочке у изголовья кровати, чтобы включить свет и посмотреть на будильник. Но его рука ухватила пустоту. Стояла тишина. Поверхность, на которой он лежал, покачивалась и, похоже, куда-то плыла́.
Он лежал в кромешной темноте и его тело дрожало от холода. Постепенно сознание возвращало его к ужасной действительности.
И ему вспомнилось всё: и как он провалился в яму, и как жил среди змей, и как потом убегал от Кулькульцуклана, освещаемый лучом его треугольного ока, и как ласточкой летел в озеро, и плыл в его чернильных водах, выбиваясь из сил, а потом начал тонуть.
Где же он теперь?
На этом свете, или на том?
Но, если он не утонул – откуда взялась эта твердь, на которой он лежит?
Возможно, это какой-то остров?
Но если это остров – почему же он не стоит на месте?
Ах, почему, почему всё это приключились именно с ним?
Ведь он, такой молодой, такой успешный и такой красивый …
Он всегда был убеждён, что это только с другими могли случаться всяческие напасти. Это другие могли тонуть, заболевать неизлечимыми болезнями, гибнуть в авариях, становиться калеками, бомжами, сидеть в тюрьмах – но только не он!
Он – это совсем иное дело! Он же – особенный, единственный, неповторимый! И беда должна всегда обходить его стороной. С другими могли случаться всякие несчастья – и это даже радовало его. Вот, кто-то опять умер, кто-то тяжко заболел, кто-то повесился, а ему – всё нипочём!
И ему даже хотелось высунуть язык и показать им всем дули: «Нате-ка! Кусите-выкусите!»
И вот теперь черное крыло беды накрыло и его…
К страданиям душевным, к страху перед неизвестностью, примешивались еще и страдания физические. Андрей был так изможден после всех своих передряг, и так продрог… Ведь его одежонку снял с него один из тех гадов, а в подземелье было холодно и сыро. Скрючившись, словно плод в утробе матери, он опять впал в забытье.
Когда он очнулся, картина изменилась.
Вдали, вероятнее всего, через проем в горе, под своды подземелья пробивался тонкий луч солнца. Он горел, искрясь, как белая звезда, и от него на водную гладь водоема ложилась серебристая дорожка. В сером свете, скупо освещавшем подземелье, он увидел, что лежит на панцире огромного ящера, или, быть может, гигантской черепахи. Шея у животного была изогнута, как у змеи, и мощная грудь бесшумно рассекала водную гладь, оставляя за собой мелкую волну.
Если бы в тот злополучный день, когда он переправился через эту чёртову реку, кто-то сказал бы ему, что он будет плыть на спине у неведомого существа в чёрном чреве горы – он только бы покрутил пальцем у своего виска.
Но… неужели его судьба и впрямь каким-то мистическим образом зависит от того, как он жил за этой рекой? И слова того проповедника в овчине…
Нет, нет! Не может такого быть! Никакой мистики тут нет! Всё это – полный бред!
Это чистая случайность, что он провалился в яму, и, конечно же, никакого божественного промысла в этом нет.
Ведь подземные озера – это не такая уж и редкость. Вполне возможно, что это озеро существует уже ни одну тысячу лет. И, в таком случае, в нём вполне могли сохраниться реликтовые существа, жившие на земле в доисторические эпохи. Возможно, этот ящер – один из них. И даже, может быть, он обладает и некоторым интеллектом, и потому пришёл ему на помощь, как это делают дельфины, спасая людей. Так что не надо, не надо ничего выдумывать и искать чёрную кошку в тёмной комнате – особенно, когда её там нет.
Бог! Ад! Рай! Святые угодники! Чепуха всё это.
Это он сам, своими собственными силами, без чьей-либо посторонней помощи, смог пройти через недра этой горы. И только лишь благодаря его воле, его смелости и отваге…
О, Боже! Что это?! Ящер стал погружаться в озеро! Спина животного скрывается под водой, и твердь уходит из-под ног, а рядом режет воду чей-то острый плавник. Кто это? Акула?
Господи, спаси и помилуй! Пресвятая Богородица, помоги! Боже всемогущий, не дай, не дай мне сгинуть в этом озере!
Святые угодники, выручайте!
Андрей отчаянно засучил руками и ногами, и сердце его готово было выскочить из груди.
Он торопливо плыл к берегу, каждый миг ожидая, что сейчас вынырнет какая-нибудь ужасная тварь, раскроет свою страшную пасть, и…
Уже в каком-то тумане, и сам не понимая, как, он догреб-таки до отмели, коснулся ногами спасительно берега и, падая, спотыкаясь, вставая – бегом! бегом! – стал выбираться по мелководью на сушу.
На валуне сидела человеко-лягушка. Тело у неё было бледно-зелёное, волосы длинные, а пальцы соединены перепонками, и выпуклые, словно пуговицы, глаза были как бы покрыты темным перламутром.
Заметив это создание, Карманов испуганно шарахнулся в сторону, а тварь булькнула с камня в воду.
Наконец Карманов выбрался из воды и упал на кремнистый берег, словно выброшенная волной тина.
16
Харон сидел на валуне и бесстрастно смотрел вдаль.
За рекой двигались две точки. По мере их приближения они увеличивались и, наконец, стало ясно, что это были мотоциклисты. Харон отвязал лодку и стал переправляться на другую сторону реки.
Старый лодочник всё рассчитал точно: он как раз причаливал к берегу возле каменного столпа, когда мотоциклисты подъехали к нему.
Он окинул их цепким взглядом.
Вновь прибывшие были молодыми людьми в куртках-косухах с металлическими цепочками, бляшками и прочими цацками. Такого рода «контингент» за последние полсотни лет стал попадать в его сети довольно часто. Парню было лет 25. Он был широкоплеч, строен и весьма недурён собою. Волосы у него были русые, а глаза – небесной голубизны. Девушку он сравнил бы с бутоном свежей розы.
«И чего только им не живётся в их мире? – подумал Харон, хмуро рассматривая новое пополнение. – Неужто у них там всё так скверно?»
– Здравствуйте, – сказал молодой человек.
– Здорово, – угрюмо отзвался Харон.
– Послушайте, отец, – сказал Игорь, – мы тут заплутали маленько… Вы не подскажете, где дорога на Хенск?
– Не знаю, – сказал Харон.
– А вообще, есть здесь поблизости какой-нибудь населенный пункт?
Лодочник отрицательно покачал головой:
– Нету.
– А как называется эта местность?
– Мераздан.
Это название ни о чем не говорило Шевчуку. Он вынул из кармана куртки фотографию Порожняка и показал её лодочнику.
– Скажите, батя, а вы не встречали здесь этого человека?
Харон бросил беглый взгляд на фотографию, и в его глазах промелькнула усмешка.
– Да, был тут такой…
Шевчук и Марина обменялись быстрыми взглядами. Стараясь не выдавать своего волнения, Игорь спросил:
– А где он сейчас может быть, вы не знаете?
Перевозчик махнул рукой за реку:
– Там! На том берегу.
– А вы не могли бы подкинуть туда и нас?
Лодочник смерил парня таким взглядом, как будто бы он собирался сшить ему костюм для похорон. Потом перевел взгляд на Марину:
– А вы что, тоже с ним поедите?
– Да, – сказала Марина.
Через минуту молодые пинкертоны, оставив свои мотоциклы на берегу, уже заходили в лодку.
17
Андрей пошевелился, оторвал лицо от земли, усеянной галькой, и с трудом встал.
Он пошатывался, как пьяный. Плечи его обмякли, словно на них висели вериги, лицо было исхудавшим, взгляд почти безумным, а волосы белы, как снег.
Солнце по-прежнему светило в отверстие горы, но его луч стал короче и теперь едва доходил до кромки воды. Значит, солнце поднялось уже высоко, сообразил Карманов.
Он двинулся в ту сторону, откуда пробивался свет и, едва волоча ноги, добрёл до стены подземелья. Небольшая амбразура возвышалась метрах в пяти или в семи над ним, и под ней были навалены валуны – очевидно, кто-то уже натаскал их сюда и взбирался по ним к проёму.
В груди Карманова начала воскресать надежда. Мысль о том, что у него появился шанс выбраться отсюда, приободрила его.
Впрочем, следовало поторопиться, пока солнце не село.
Карманов начал карабкаться по валунам.
Он был молод, силён и достаточно ловок, так что при других обстоятельствах преодолел бы этот, в сущности, не такой уж и тяжелый подъем без особого труда. Но сейчас он был слишком обессилен, ноги его дрожали, голова шла кругом, и потому он полз по камням очень медленно, как улитка, то и дело совершая остановки для отдыха.
Ему все-таки удалось достичь проёма и влезть в него.
Двигаясь на четвереньках, он прошил толщу скалы и высунул голову в отверстие. Его легкие наполнились живительным воздухом гор. Над ним синело небо, и в нём купалось солнце. В воздухе реяли птицы.
Свобода!
Гора, из которой он выглядывал, была красива и горделиво высока. Напротив него возвышалась и другая горная града – такая же величественная и неприступная.
Андрей посмотрел вниз.
Под ним лежало ущелье, и к нему вёл покатый склон, изрезанный окаменевшими морщинами, словно лицо древней старухи. На дне ущелья двигались какие-то диковинные фигуры то ли с пиками, то ли с палками… Головы у них были какой-то необычайной формы…
Размышлять о том, что ему теперь предпринять, он особо не стал, ибо выбор у него был невелик.
Возвращаться назад, в мрачную обитель Кулькульцуклана он не стал бы ни за какие сокровища мира. Взбираться на эту гору? По такой крутизне это было совершенно немыслимо. Да и с какой стати он бы полез туда? Оставалось только одно – спуск вниз.
Это был единственный шанс на спасение.
И кто бы ни был там в ущелье, он с ними как-нибудь поладит. Да и, как ни крути – а другого выхода у него всё равно нет.
Придя к такому заключению, Карманов начал спускаться с горы.
Он преодолел уже почти треть пути, когда за его спиной раздался грозный окрик: «Анх!» и что-то больно кольнуло его под лопатку.
Карманов обернулся и…
Огромное существо вышло из-за складки горы. Тело у него было человеческим, а на плечах сидела чёрная лоснящаяся собачья голова с длинными ушами, стоящими торчком. Осанка у человеко-собаки была царственная, а глаза светились жутким желтым огнём. На нём была пурпурная туника, окаймленная кружевным воротником, а на плечах – темно-синяя накидка. На узких бёдрах красовалась короткая белая юбка с золотистыми вставками. В руке это диковинное создание держало жезл, раздвоенный на конце, как язык змеи.
Человек с собачьей головой толкнул Карманова жезлом в плечо и рявкнул: «Анх!»
Карманов догадался, что ему велено идти вниз.
Человек с собачьей головой свёл его на дно ущелья. Там расхаживали и другие человеко-собаки, но никто из них не обратил на него никакого внимания.
Страж с собачьей головой подвел Карманова к котловану, заполненному полуголыми людьми, ткнул его жезлом в спину и тот полетел в свою новую обитель.
Он шлепнулся на землю, и над его ухом раздался чей-то приветственный возглас:
– О! С прибытием, счастливчик!
Кривясь от боли, Карманов начал подниматься на ноги. Кто-то поддерживал его под локоть.
– Вставай, вставай, счастливчик!
Карманов кое-как встал.
Дух забивало от сильного смрада. Рядом с ним стоял плешивый мужичок в семейных трусах и в грязной майке. Рожа у него была кругленькая, веселенькая и весьма довольная собой.
– Ну как, ни шибко стукнулся? – спросил он Андрея участливым тоном.
– Вроде бы нет…
– Да! Земля у нас тут мягкая, как пухо́вая перина. Потому как – птичий помёт! – при этих словах он воздел палец к своему носу и радостно улыбнулся. – Это тебе не хухры-мухры!
На голову Карманова шлепнула лепешка того самого помёта. Андрей зло стряхнул её с седой головы.
– Птицы небесные – с лучезарной улыбкой пояснил мужичок и вновь поднял палец. – Летают в небеси и гадят на нас! Лепота!
Карманов осмотрелся.
Яма кишела оборва́нцами самых разных мастей: казалось, все нищие, все калеки, бомжи, какие только существуют на белом свете, собрались в этом зловонном отстойнике человеческих душ.
– Ну, и как ты добрался? – спросил весельчак.
Андрей махнул рукой: мол, и не спрашивай даже!
– Ладно, ладно, – жужжал весельчак. – Главное, что добрался! Ох, и везунчик же ты, однако! – он подтолкнул Андрея локтем в бок и подмигнул ему. – Небось, мамка в рубашке тебя родила, а? Да, подфартило тебе! Звать-то тебя как?
– Андрей, – сказал Андрей.
– А фамилия?
– Ну, Карманов.
– Помнишь, стало быть, кто ты есмъ на сем свете? Ох, счастливчик же ты! – он протянул Андрею руку и представился с широкой улыбкой на толстых губах. – А я – Георгий Краюхин. Инженер, между прочим! Можешь звать меня просто Жора, или Гога – как хочешь.
Он по́днял с земли сверток и развернул его. В нём оказалась засохшая лепешка.
– Рубать будешь? – спросил Краюхин и, отломив кусок, протянул его Андрею.
– Спасибо, – поблагодарил Карманов, взял хлеб и с жадностью набросился на него: давно уж он не едал человеческой пищи!
– Оголодал, видать? – сочувственно сказал Краюхин. – Ладно, потом я тебя ещё подкормлю. Но особо губу не раскатывай. У нас тут с харчами не шибко…
Андрей кивнул и спросил у него:
– А что это у вас тут за зона такая?
Краюхин пожал плечами:
– Зона как зона, бывают и похуже. Контингент тут, как видишь, собран специфический, святых среди нас нет. Здесь у нас, брат, отстойник.
– Какой отстойник?
– Ну, типа сборника всякого гэ. А отсюда уже двинем дальше.
– А куда?
– А я знаю? Кто куда. Мне об этом не докладывали.
– А эти мужики с собачьими головами? Они кто?
– А эти… Это Анхи.
– А зачем они тут?
– Да так, для порядка. Присматривают за нами… А что слышно там, за горой?
– Да всё то же, – сказал Карманов, махая ладонью. – Всё, как и раньше. Ничего не меняется.
– Да, – качнул башкой Краюхин. – Люди не умнеют. Знали бы они, что их тут ждёт…
На плечо Карманову шлепнулась лепешка.
– Ну, гады! – воскликнул он и погрозил птицам кулаком.
И тут же ему на голову упал еще один подарок небес.
Андрей поднял оба кулака, намереваясь обматерить пернатых, но Краюхин сказал:
– Охолонь, Андрюха. Всё путём.
– Путём? – взвился Карманов. – Они гадят мне на голову – и ты называешь это путём?
– Ну, наверное, ты им понравился, – Краюхин усмехнулся.
– А ты – нет? – злобно просвистел Андрей. – Стоишь рядом со мной – и тебе хоть бы хны!
– Так ты что же, думаешь, что меня не обгаживали? – дружелюбная улыбка не сходила с его толстых губ. – Еще как обгаживали! С ног до головы в дерьме сидел.
– Так почему же они тебя перестали бомбить?
– А потому, братуха, что я понял: се воздаяние есмъ. И всякий раз, как на меня падало дерьмо, я благодарил за это птиц небесных.
Карманов попятился от Краюхина, полагая, что тот чокнутый.
– Что-то не так, счастливчик? – улыбнулся Краюхин. – Ты чо?
Андрей покосился на него с подозрением.
– А почему ты всё время называешь меня счастливчиком?
– А кто же ты еще, а? Счастливчик и есть. Мы все тут счастливчики. Или ты не согласен со мной?
– Согласен, – ответил Андрей ядовитым тоном. – Сидеть в этой вонючей яме, по уши в говне – большего счастья для меня нет.
– Оп-паньки! – удивился Краюхин. – Так ты что же, полагаешь, что достоин лучшей участи?
Андрей не ответил, но по его виду ясно было, что он думает именно так.
– Ой, не гневи Бога, братуха! Лучше радуйся тому, что ты тут!
– Ага! Уже пляшу от счастья! – огрызнулся Карманов.
– Да ты, как я погляжу, и не врубаешься даже, как тебе повезло, – удивлённо сказал Краюхин. – Вспомни, сколько раз ты мог сгинуть, ходя окольными путями – однако же Господь тебя уберёг.
– Да откуда ты знаешь, какими путями я ходил – просвистел Карманов. – Ты что, ясновидящий?
– Оп-па! Вот это заява! Так ведь прямыми путями сюда никто не приходит. Все – только окольными. Так что не строй из себя святошу, у нас тут таких нет. Каждый, кто сидит в этой яме, лез через подземные норы и мог сгинуть на веки вечные в чреве горы. А посему возблагодари Господа Бога за то, что Он вывел тебя из царства Кулькульцуклана на белый свет.
Краюхин придвинулся к Карманову и зашептал с блестящими глазами:
– Ты знаешь, только здесь, в этой яме, я, наконец-то, и начал прозревать! Сколько мерзостей я сотворил там, за горой! Сколько прекрасных возможностей упустил сделать людям добро! И, несмотря на это, я выведен из царства тьмы и могу видеть белый свет. Только здесь, сидя в этой яме, я, наконец, ясно понял, какой же я счастливчик!
Андрей настороженно отодвинулся от него.
Полная яма идиотов, подумал он. И как его только угораздило сюда попасть?
И вместе с тем он уже начал предчувствовать, что все его прежние мытарства – это только ещё первый круг ада, а впереди его ожидают такие напасти…
Он поднял лицо к небесам. Над ним парили птицы, а ещё выше, под самыми облаками, висел подвесной мост между ущельями, и по нему двигался какой-то человек.