1
– Кто этот жалкий скиталец,
Дрожащий под зыбкой луной?
И отчего сей страдалец
Мертвящей покрыт желтизной?
И где же его одеянья?
Ведь он, как ладонь сия, наг!
Видать, за дурные деянья
Сюда заманил его враг.
Стоит он в лесной глухомани,
Очами пустыми глядит,
Как будто в похмельном тумане,
И, кажется, чем-то сердит.
Похоже, что он недоволен,
И Богом, и злою судьбой.
Но был же, ведь был же он волен,
Себе выбирать путь любой.
Рожден ведь был в доме господнем
И перстень с печатью носил.
Да стакнулся вдруг с преисподней.
Лукавый его искусил.
Судьбу утопил он в стакане,
С гражданками знатно гульнул,
Однако ж сюда на аркане,
Его ведь никто не тянул!
И начал свои он пороки
В прескверных виршах воспевать,
И эти убогие строки
Кудрявенько так завивать.
– А это что там за зловещий
Над чащею филин летит?
Как страшен посланец сей вещий!
Очами пустыми блестит.
И в лапах когтистых свисает
На длинных канатах сума.
Вот птица над ним зависает,
Покрыла несчастного тьма,
И, глянь-ка, какие-то гномики –
На дивных похожи шутов,
Как будто эстрадные комики
Выпрыгивают из кустов.
В суму его ту усадили,
И птица к луне поднялась.
За ней мы очами следили.
Куда же она подалась?
2
Где звезды угасли, и Время прошло,
И черные воды блестят, как стекло, –
Там старый Харон погружает весло,
Свое погружает весло.
Везет в челноке он богатый улов –
Жонглеров никчемных напыщенных слов,
Безликих слепцов и глухих гордецов.
Сюда их теперь занесло.
Как бойко лилась их надутая речь!
Но кто же извлек свой блистающий меч,
И Словом людские сердца смог зажечь?
Сюда их теперь занесло.
Лишь мертвых уродцев рождали они.
В шелка мертвецов наряжали они.
О славе суетной мечтали они.
Сюда их теперь занесло.
Где черные воды блестят как стекло,
И звезды угасли, и Время прошло,
Там старый Харон дополняет число,
Свое роковое число.