Глава двенадцатая
Дети мастера Тэна
– Гуси, гуси?
– Га, га, га!
– Есть хотите?
– Да, да, да!
– Ну, летите!
– Нам нельзя!
– Почему?
– Серый волк под горой не пускает нас домой!
– Ну, летите, как хотите, только крылья берегите!
«Гуси», расставив руки крыльями, широкой цепью «полетели домой». «Дом» находился на другом конце улицы, и «Волк», наметив себе в жертву одного из «гусей», рванул ему наперерез. «Гусь» попытался, было, увернуться от «Волка», однако «Волк» все же ухватил его за плечи и с веселым рычанием повалил на землю. Остальная стая благополучно избежала острых «клыков» серого злодея.
Роль волка исполнял веселенький старичок с окладистой бородкой. В качестве же «гусей» выступали поселяне различных возрастов. В их числе был и Конфеткин. Он, как и вся его стая «летел», раскинув руки крыльями, радостно вопил «га-га-га!» и был весьма доволен тем, что сумел избежать встречи со злым серым волком.
Вместе с комиссаром прорывались сквозь засаду и двое сыновей мастера Тэна, а также их дочь Лада. Все игроки были ужасно веселы, страшно возбуждены, и на их лицах играл задорный румянец.
Самое поразительное же заключалось в том, что комиссар ощущал себя при этом самым настоящим гусем, с крыльями, и даже с перьями на них, а всех остальных – членами своей стаи. А Волк – хотя Конфеткин отлично знал и понимал, что никакой это не волк – тем не менее, каким-то непостижимым образом рисовался ему самым настоящим зубастым хищником…
Потом играли в бабу Куцу.
– Баба Куца, на чем стоишь? – кричали девушке, стоявшей на гладком плоском валуне с завязанными глазами.
– На камне!
– Что продаешь?
– Квас!
– Тогда лови нас!
Девушка спрыгивала с камня и гонялась за игроками, расставив перед собой руки. Игроки ловко увертывались, позванивая в колокольчики.
Вволю наигравшись в «Бабу Куцу», стали играть в ручеек. Потом – в мяч. Потом водили хороводы, лихо прыгали через костер на околице села…
Усталости – как не бывало! Звенящая радость, восторг, чувство необыкновенного покоя, и ощущение себя частицей некоего вечно юного, бьющего через край бытия – все это слилось воедино. Хотелось играть еще, еще и еще, и не расходиться никогда.
Домой возвращались уже в сумерках.
Шли веселой ватагой. Пели песни. Один из юношей в малиновой косоворотке играл на гуслях, и живые переливчатые звуки струн, казалось, звенели в их сердцах.
В высоком небе загорались звезды. Воздух был упоителен.
Пройдя шумной компанией по главной улице села, назад шли уже вчетвером – комиссар, сыновья мастера Тэна, и их сестра Лада. Братьев звали Святослав и Светозар, но комиссар звал их уже запросто – Слава и Зоря. Оба были белолицыми статными молодцами. Работали в поле, как и почти все в этом селении.
По дороге к дому мастера Тэна комиссару удалось разгадать еще одну загадку.
– Давненько я уже так славно не игрывал, – сказал он со счастливой улыбкой на устах. – У вас тут даже и старцы, как я погляжу, играют в игры, словно малые дети.
– Это каких же старцев ты имеешь в виду? – лукаво уточнил Зоря. – Уж не нас ли?
– А при чем тут вы?
– Тогда кого же?
– Ну, взять хотя бы того шустрого дедулю, что был волком?
– Вот это да! – рассмеялся Слава. – Тоже мне, нашел старца! Да он же – самый молодой из нас!
Брови Конфеткина недоуменно поползли вверх:
– То есть как это? Не понял…
– А чего же тут понимать? Он всего несколько дней, как пришел к нам из-за реки.
– Подождите, мальчики, – вмешалась Лада. – Надо ему все объяснить. Ведь он же ничего не знает.
И раскрыла Конфете секрет:
– Видишь ли, Витя, у нас тут люди не стареют. Напротив, чем дольше они живут – тем больше молодеют, пока не становятся совсем юными.
– Но при этом не моложе 18 или 17 лет, – вставил Зоря.
– Так вот почему ваши родители выглядят так молодо! – воскликнул Конфеткин. – А я-то ломал себе голову – как такое может быть! Значит, и тот дедушка со временем станет юным?
– А то, как же! – сказал Слава.
– А дети? – спросил Конфеткин. – Им-то куда ещё молодеть?
– Ну, дети и есть дети, – сказал Слава. – Они, как и положено всем детям, растут. Но при этом никогда не переступают порога цветущей юности…
Спали на сеновале. Братья по очереди рассказывали всякие чудные истории, пока Лада не сказала им:
– Ну, все, мальчики, довольно болтать. Вите завтра рано вставать в путь-дороженьку. Ему пора отдохнуть.
Уже засыпая, комиссару пригрезилось, что Лада склонилась над ним и поет ему нежным мелодичным голосом колыбельную песенку:
В мглистых трясинах два камня лежат.
Черные камни рубеж сторожат.
Если под первый ты камень нырнешь –
Град потаенный под ним ты найдешь.
В городе этом полно басурман.
На пьедестале застыл истукан.
Плененный солдат за решеткой сидит.
В дальнем краю об отчизне грустит.
Милая матушка, красна жена!
Зимушка бела, румяна весна,
Уж не видать вас в лихой стороне,
В полюшке-поле не мчать на коне.
Маковых зорь в небесах не видать,
Ярится, злобствует черная рать…
А коль под камень второй ты нырнешь –
Уж медвежонка ты там и найдешь…