Чт. Апр 25th, 2024
Конфеткин

Глава пятая

Путь в небеса

Комиссар возился с замком. У лестницы было темно, и он подсвечивал себе карманным фонариком.

Замок был старый, заржавелый, и к тому же столь допотопной конструкции, что его смог бы открыть и младенец. И все-таки он не поддавался.

Но вот послышался тихий щелчок. Комиссар приподнял дужку замка, аккуратно снял его с ушек и, протянув руку сквозь прутья решетки, опустил на ступеньку бетонной лестницы. Затем выпрямился и медленно, очень медленно потянул решетку на себя.

Он старался действовать бесшумно. И все-таки решетка издала громкий скрежет. Одновременно с этим по ступеням лестницы, с ужасным грохотом, покатилось пустое ведро, и из черного зева лестничного марша, сверкая круглыми зелеными глазищами, выскочил кот.

Комиссар застыл на месте. Минуту или две он стоял неподвижно, чутко вслушиваясь в ночные звуки.

«Нужно было смазать петли решетки подсолнечным маслом», – запоздало подумал он.

Впрочем, пока всё было тихо.

Подсвечивая фонарем, Конфеткин стал осторожно подниматься по лестнице, стараясь не наткнуться на какое-нибудь ведро, швабру, совок или ржавый таз. Воздух был затхлый, явственно ощущался запах плесени. Наконец он вышел на маленькую узенькую площадку и остановился перед грубо сколоченной дверью. На его счастье, замка на ней не оказалось: в ушках торчала лишь проволока, скученная на два или три витка.

Конфеткин без особых усилий раскрутил проволоку и открыл дверь. В глаза ему блеснул звездный свет. Пахнуло свежим ветерком.

Звезд было много, и они были необычайно красивы. Пригнув голову, легендарный сыщик переступил порожек и вышел на плоскую кровлю дома. Словно прибитая гвоздиком к небесам, висела неполная луна. По периметру крыши тянулся невысокий парапет, отбрасывая на крышу густые черные тени. Смутно виднелись стрелы антенн, и между ними уходила в небеса какая-то длинная узкая конструкция. Вдали светились редкие огни ночного города.

Для того чтобы попасть сюда, комиссару пришлось прибегнуть к хитрой уловке: он сделал вид, будто прилежно учит стихи и, поскольку такое явление было крайне редким и удивительным в их доме, его никто не тревожил. Даже сестра, при виде столь великого чуда, порхала вокруг комиссара на цыпочках. Желая окончательно сбить всех с толку, Конфета заявил, что желает лечь спать пораньше, с тем, чтобы утром, на свежую голову, еще разок повторить стихотворение. Для очистки совести, он и впрямь попытался вызубрить несколько четверостиший, но вскоре понял полную бесперспективность этой затеи. А посему задвинул учебник куда подальше, юркнул в кровать и сделал вид, что уснул. Через какое-то время дом погрузился в сонную тишину, и тогда комиссар тихонько выскользнул из-под одеяла. Он оделся в темноте и на цыпочках прокрался в прихожую. Взглянул на наручные часы. Засек точное время. Было без четверти 12.

Он надел ботинки, пальто, шляпу и, с величайшими предосторожностями, выбрался из квартиры.

В настоящий момент до полночи оставалось пять минут…

Верхняя часть конструкции, привлекшей внимание комиссара, терялась в заоблачных высях. Посасывая леденец, сыщик приблизился к конструкции и осветил фонарем ее нижнюю часть. Перед ним оказалась обыкновенная трубчатая лестница. Луч фонаря скользнул выше, выхватывая из темноты ряд ступенек.

Комиссар погасил фонарь.

Он стоял под звездным небосводом, на плоской крыше высокого дома и смотрел ввысь.

Достанет ли у него смелости и сил на то, чтобы подняться вверх? Что ожидает его там, в звездной вышине? Не глупо ли карабкаться, сломя голову, неведомо куда, подвергаясь опасности сорваться вниз и разбиться насмерть? Не лучше ли потихоньку спуститься в свою квартиру и улечься спать в теплую мягкую постель?

Кто сможет упрекнуть его за это? Да и кто, вообще, будет об этом знать?

Казалось, эти мыслишки подбрасывал ему кто-то невидимый, стоящий рядом с ним. В какой-то миг комиссару даже почудилось, что он ощущает его присутствие. Или ему это лишь показалось?

На его наручных часах заиграла простенькая мелодия – полночь.

И тут комиссар вспомнил об Оленьке, и им овладела холодная решимость. Хорош же он будет, если спасует в то время, как девочка находится в беде!

Он поднял ногу и поставил ее на первую ступень лестницы.

Действительно ли он услышал внизу чей-то злобный скрежет? Или это ветер трепал жестяной козырек парапета?

Первые двадцать или тридцать ступеней комиссар преодолел без особого напряжения. При этом он ни разу не оглянулся назад. Затем подъем затруднился.

На высоте ветер начал усиливаться. Казалось, его вот-вот сорвет с лестницы. Толстое пальто сковывало движения. Руки стали неметь, ладони покрылись липкими потом, и он сжимал ими перекладины изо всех сил, боясь упасть. В довершение всех бед, он почувствовал в теле предательскую дрожь.

Комиссар уцепился за поперечину, чувствуя, что больше не в силах подняться вверх ни на одну ступеньку. Его подташнивало, голова шла кругом, и им овладел панический страх высоты.

Один, в черном небе, высоко над землей…

Может быть, все-таки спуститься вниз, пока не поздно?

Игра зашла слишком далеко!

Нужно быть сумасшедшим, чтобы взбираться по этой лестнице неведомо куда!

А где гарантия, что полученная им телеграмма – не ловкий розыгрыш каких-то хохмачей? Что это – не западня? Ловушка, в которую он лезет по своей собственной воле? А там, внизу, так надежно и уютно, там не упадешь с высоты!

Он стиснул зубы и вновь полез вверх.

Он упорно продирался ввысь, ни о чем больше не рассуждая.

Он не видел больше ни звезд, ни луны, ни ночных облаков. Божественная краса небес исчезла. Была лишь работа – нудная, упорная, тяжелая работа.

Долго ли он взбирался вверх? Когда возникла мысль о том, что назад возврата нет?

Тело становилось легче, невесомей и теперь оно было осияно мягким, лучезарным светом. Внезапно как бы черная пелена упала с его глаз, и перед ним возникла картина потрясающей красоты.

Лестница была как бы припорошена сверкающим инеем. Звезды светили совсем близко – казалось, протяни руку, и ты дотянешься до одной из них. Луна, прикрытая пушистым облачком, словно невеста серебристой фатой, плыла в праздничном небе. А далеко внизу покоилась золотистая полупрозрачная твердь, и под ней просвечивали, преломляясь, как бы сквозь слой полупрозрачного масла, кристаллы белых звезд.

Комиссар ухватился рукой за перекладину и, стоя на одной ноге, принялся осматривать эти восхитительные небеса.

Радость, восторг, умиление и покой озарили его душу. Тело стало легким, как пух. Он полез выше – все выше и выше.

Но вскоре подъем опять затруднился. Небо на глазах начало темнеть, становилось всё непроницаемее, глуше; звезды превратились в далекие крохотные головни. Сквозь чернильную темень сыпались на его голову, плечи, грудь серебристые волокна света, свиваясь в искрящийся кокон и влача за ним длинный шлейф.

Теперь он был похож на одинокий огонек, упрямо прочерчивающий ночное небо.

Все чаще и чаще приходилось ему останавливаться, чтобы отдохнуть. Иногда им овладевало желание спуститься вниз на две-три ступеньки. Почему-то казалось, что там, на нижних ступенях безопасней, легче…

Где, на каком этапе подъема лестница дрогнула, пошатнулась, и Конфета, сорвавшись, полетел вниз?

Шляпа слетела с его головы. Изловчившись, он ухватился за боковину лестницы.

Он не упал, о, нет! Он все же удержался!

Но на какое количество ступеней он слетел?

Впрочем, с этим уже ничего нельзя было поделать. Теперь комиссар был вынужден начинать подъем с того уровня, который он уже проходил. Восстановив дыхание, он вновь устремился в небеса.

Двигаться стало труднее, намного труднее, чем прежде. Тело точно налилось свинцом, руки и ноги отказывали повиноваться. А ведь он уже преодолевал весь этот путь!

Комиссар стиснул зубы. Поздно было что-либо менять – ведь это был его путь. Он сам избрал его и теперь обязан идти до конца.

Но почему теперь подъем дается ему с таким трудом?

Он уже не может подняться ни на одну ступеньку!

А лестница, похоже, не имеет конца…

Конфеткин поднял голову и увидел над собой витое чугунное ограждение. В него-то и упиралась лестница. С неимоверным трудом Конфеткин поднял руку, и она бессильно зависла в воздухе. И тут навстречу ей протянулась чья-то крепкая мускулистая ладонь с изображением Солнца на тыльной стороне. Рука ухватила комиссара и потянула к себе.

Конфета перевалился за ограждения.

Продолжение 6 Небесный город

От Николай Довгай

Довгай Николай Иванович, автор этого сайта. Живу в Херсоне. Член Межрегионального Союза Писателей Украины.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *