Глава шестая
В баре «Пилигрим»
После ухода шарманщика, Конфеткин расстелил на столе карту города и обозначил на ней кружком дом папы Карло. Затем отметил школу №11 и прочертил пунктирной линией маршрут от коморки папы Карло до школы.
– Ну что, сынки, – бодрым тоном произнес комиссар. – По коням! Для начала прочешите-ка этот район.
Острие карандаша размашистой петлей очертило район поиска.
– Потолкайтесь среди продавщиц мороженым, леденцами, газированной водой, – напутствовал комиссар. – Потолкуйте с цветочницами, жонглерами, уличными певцами. Возможно, его видели в каком-нибудь игрушечном магазине. Особое внимание уделите всевозможным увеселительным заведениям: каруселям, балаганчикам, кукольным театрам…
Комиссар неопределенно повел рукой:
– В общем, ищите…
– Ясно, – сказал Бублик. – Будут еще какие-нибудь инструкции, шеф?
Молодые инспекторы внимали каждому слову комиссара, словно оракулу. Они полагали, что Конфеткину известно нечто такое, что сокрыто от разумения всех остальных.
– Инструкции! – фыркнул комиссар. – Нет у меня никаких инструкций! Поставьте себя на место непоседливого юнца, способного из озорства дернуть за хвост злую крысу и проткнуть носом нарисованный на холсте котелок. Такой проказник может оказаться где угодно.
– А, может быть, он сел покататься на трамвае и заехал совсем в другой район? – выдвинул рабочую гипотезу Сластена. – И теперь никак не может выбраться оттуда? Что, если навести о нем справки в трамвайном депо?
Он потупился и покраснел. Ему хотелось развить свою мысль: не следует ли сделать фото робот Буратино и напечатать его портрет во всех газетах? Но под испытующим взглядом Конфеткина он не стал развивать своих идей.
– Что ж, – проронил комиссар. – Все может быть, все может статься… Однако пока с этими повременим. Сначала прощупайте, что и как на этом участке.
Он постучал карандашом по карте.
– Если это не даст результата, – продолжал Конфеткин, – расширим район поиска. А сейчас… Как видите, прямо по пути к школе находится театр кукол синьора Карабаса Барабаса. Навряд ли молодой человек такого склада, как Буратино, мог равнодушно пройти мимо него.
Все-таки комиссар дал им зацепку!
– Будет сделано, шеф! – воскликнул Сластена с загоревшимися глазами. – Можно приступать?
– Валяйте, – флегматично разрешил комиссар.
Инспекторы поспешно двинулись к выходу.
– Если что-нибудь разнюхаете – звоните без промедления, – бросил им вдогонку комиссар.
Смешно подумать, но он, прославленный комиссар Конфеткин, в душе немного завидовал своим подчиненным. Ему самому хотелось потолкаться среди лоточниц, уличных акробатов, опросить местную детвору. Комиссару необходимо было проникнуться атмосферой улицы, по которой 48 часов тому назад прошёл деревянный человечек. Он с ностальгией вспоминал о тех деньках, когда был таким же желторотым инспектором, как и Сластена, мерз на ветру, мок под дождем и ночи напролет торчал в каком-нибудь сыром подъезде, выслеживая матерого преступника. А иной раз шел и по заведомо ложному следу. Но комиссар понимал: нельзя сделать всю работу самому – необходимо дать возможность проявить себя и помощникам.
Впрочем, это отнюдь не означало, что он должен сидеть сиднем, в тупом ожидании звонка от инспекторов. Для начала, он решил нанести визит Сизому носу.
Стрелки настенных часов показывали ровно половину второго, когда Конфеткин надел свой знаменитый непромокаемый плащ и вышел из кабинета. Он закрыл за собой дверь, спустился по винтовой лестнице в холл, угрюмо проследовал мимо дежурившего там «Бегемота» и вышел на улицу.
Поначалу комиссар хотел проехаться к Джузеппе на своем служебном самокате, но затем все же решил пойти пешком.
По дороге он заскочил промочить горло в бар «Пилигрим». Около стойки вились школьники в пестрых костюмах, в глубине зала сидела за чашкой чаю чья-то бабушка в накинутом на плечи пуховом платке. Один из мальчишек, с копной рыжих волос на голове, рассказывал своей подружке историю о каком-то петухе, пуделе Артемоне и лирическом актере Пьеро. Конфеткин слушал эти россказни вполуха, не придавая им значения. За дальним столиком, поставив в угол мокрый сачок, сидел долговязый тип с длинным неприятным лицом. При появлении комиссара, он весь как-то сник, съежился, и его глазки воровато забегали по углам. У незнакомца был такой таинственный вид, словно он занимался чем-то противозаконным – контрабандой табака, например.
Что ж, комиссар уже давно привык к такой реакции в подобных заведениях со стороны некоторых не совсем чистых на руку типов. Стоило им увидеть его – и они изо всех сил старались показать, будто ничем не отличаются от прочих добропорядочных граждан. Но именно такая реакция и выдавала их с головой.
«Кто бы это мог быть? – подумал комиссар. – Карманник? Мелкий шулер?»
Но тут его внимание привлек мокрый сачок. От острого взгляда Конфеткина не укрылось и то, что незнакомец был в длинном темно-зеленом пальто и высоких сапогах, измазанных илом.
«Возможно, это нелегальный торговец пиявками, укрывающийся от уплаты федеральных налогов?» – предположил комиссар.
Почувствовав на себе тяжелый испытующий взгляд Конфеткина, человек с сачком вобрал голову в плечи и уткнулся носом в рюмку с крем-содой.
Комиссар перевел взгляд на витрину с бутылками. Некоторое время он обдумывал, что же ему все-таки заказать: лимонад, квас, или же клюквенный сок? Все-таки он решил отдать предпочтение клюквенному соку.
Бармен узнал легендарного комиссара, ибо неоднократно видел его фотографии в газетах и, приняв заказ, спросил:
– Новое дельце, комиссар?
Конфеткин нахмурился. Бармен подал ему клюквенный сок, приняв молчание комиссара за знак согласия.
– Что ж, желаю успеха, – сказал бармен, протирая бокалы. – Может, пропустите еще стаканчик?
Конфеткин пожевал губами.
– М-м-м. Пожалуй.
Выпив сок, он расплатился и вышел из бара.
Если бы комиссар задержался в «Пилигриме» еще немного, он увидел бы, как туда вошел человек могучего телосложения с длинной черной бородой, доходившей ему до самых колен. У неизвестного было угрюмое багровое лицо и маленькие злые глазки. Бородач был в широкополой шляпе и непромокаемом плаще. За поясом у него торчала плеть с семихвостым концом, какими обычно пользуются дрессировщики диких зверей.
Войдя в бар, бородач направился прямиком к человеку с сачком в дальнем конце зала. Он уселся напротив него, придавив собою стул, показавшийся под его массивной тушей игрушечным. Мужчины приблизили друг к другу возбужденные лица и о чем-то таинственно зашептались.