Глава восьмая
Неожиданное спасенье
Дверь была заперта на засов с наружной стороны, и на засове висел замок. Внутри было темно и смрадно. Но, как это ни странно, даже и в темноте он мог, каким-то чудом, различать контуры своего каземата.
Стены были сложены из грубого неотесанного камня, покрыты мхом и плесенью – проведя по ним ладонью, Конфеткин ощутил противную липкую слизь. Потолок нависал над головой тяжелой монолитной глыбой. Ни нар, ни скамьи, ни стола в его узилище не было.
Итак, он изолирован от внешнего мира! Причем ни шапки невидимки, ни лампы Аладдина, ни каких-либо иных волшебных средств, с помощью которых он мог бы выбраться отсюда, у него не было. Его друзья – Маркиза, Рекс, Бублик и Сластена – остались там, на Земле. Комиссар был совершенно один, в чуждом ему мире.
Тот, кто послал к нему Звездного мальчика, очевидно, полагал, что ему удастся разыскать игрушку. Но этому воспротивились силы тьмы. Не они ли пытались сбросить его с небесной лестницы? А когда он все-таки достиг этого мира, подстроили ему западню?
Теперь они предложили ему сделку.
О том, чтобы пойти на нее, не могло быть даже и речи. Но какую игру вела с ним противная сторона?
Почему госпожа Кривогорбатова показала ему медвежонка? Ведь тем самым она признавала, что замешана в этом деле. Что это? Желание продемонстрировать свое превосходство над ним, понимая, что он целиком и полностью в ее руках? Или же в этом заключена какая-то далеко идущая цель?
Другой вопрос: был ли в этот медвежонок тем самым, что подарила Оленьке её мама?
Анализируя свое впечатление от игрушки, показанной ему Кривогорбатовой, Конфеткин отмел эту возможность. Интуиция подсказывала ему, что эта угрюмая бездушная кукла не могла быть подарком Олиной мамы.
Наводила на размышления и кожа на лице Аиды Иудовны: в определенный момент она потемнела, и на ней стал проступать змеиный рисунок. Что это за феномен? Ведь о подобном рисунке на плоти черного круга рассказала отцу и его дочь!
И, наконец, вопрос вопросов: на кой ляд вообще этой ведьме понадобился медвежонок?
В этой связи возникал и еще целый ряд головоломок. Например, таких.
Чья рука помогла ему выбраться на обочину моста?
Какую роль во всём этом деле играл франт в цилиндре?
Как случилось, что он попал в эпоху, отстоящую от его века, как минимум, на сто лет?
Неужели на небесах и впрямь существуют цитадели черных сил? Или же всё это некая иллюзия, подмена?
Впрочем, уже и сейчас было ясно одно: допрос Кривогорбатовой являлся только прелюдией к какой-то мерзкой и жестокой игре. А пока его просто пытаются прощупать и запугать – обычная стратегия слуг сатаны.
Конфеткин погрузился в размышления, старясь найти ответы на многочисленные вопросы. Голова его работала с огромным напряжением. Такого не случалось, даже когда он готовился к экзаменам по алгебре или ненавистной ему химии! Комиссар как бы выпал из своей темницы в некую духовную реальность. Время исчезло, или, лучше сказать, как бы спрессовалось в некий единый миг, и его мысли витали высоко над этим серым унылым миром. И где-то там, в неведомой ему запредельной выси, он сообщался тайными струнами своего сердца с сообществами иных сфер. Эти сферы чутко улавливали вибрации его духа, и многократно усиливали их волнами ответной любви.
Не такие ли ощущения испытывают художники, писатели и вообще люди всех творческих профессий, когда они погружены в свою родную стихию? И не является ли это состояние самым прекрасным состоянием их душ?
Если бы наш герой мог сейчас взглянуть на себя духовными очами, он увидел бы необычайную картину: над его головой пламенел столб ясного живого огня. И этот огонь, этот живительный свет, пронзая толщу низкого потолка, устремлялся ввысь, к иным обителям…
Внезапно темница задвигалась, пол и стены задрожали, и по телу Конфеткина прошла трепетная волна. Камера озарилась мягким лучезарным светом.
В чаше нежаркого белого пламени, словно в полу-раскрывшемся бутоне водяной лилии, возникла стройная женщина неописуемой красы с венков цветов на голове. Ее лицо сияло как солнце. Нежные черты лица светились неземной любовью. В каждом движении, в каждом её жесте, теплилось неповторимое очарование. И даже складки ее золотистого, с высоким пояском платья сияли всепобеждающей красой.
Конфеткин поднялся с пола на ноги и замер в немом восхищении. Ему захотелось пасть ниц перед этой прекрасной дамой. Он чувствовал, что не в силах вымолвить ни слова. А женщина взглянула на него своими ясными добрыми глазами и произнесла приятным мелодичным голосом:
– Не бойся, Витя. Я выведу тебя отсюда. Ни один волос не падёт с твоей головы.
Как громом пораженный, стоял комиссар Конфеткин перед этой посланницей небес. Наконец, оправившись от изумления, он все-таки нашел в себе силы спросить:
– Кто вы?
– Олина мама.
– Тетя Лида?
– Да.
Она подошла к нему и взяла его за руку.
– Пойдём отсюда.
Прекрасная дама провела узкой ладошкой перед стеной, делая воздушный полукруг. Стена замерцала, застарелая плесень поползла с каменной кладки на пол, обозначая искрящийся контур арочного проема. Олина мама шагнула в проём стены, увлекая за собой комиссара.
Они скрылись в стене, и та сомкнулась за ними, вновь покрываясь плесенью и мхом. Держась за теплую ладонь своей чудесной спасительницы, комиссар заскользил по светлому туннелю.
Но вот они выплыли из толщи стены, и Конфеткин увидел себя на невысоком пригорке. Высоко в небе сияли звезды. Под пригорком, серебрясь в скупых лучах звездного света, текла широкая полноводная река. Олина мама простерла руку к реке и сказала:
– На том берегу живет мастер Тэн. Он поможет тебе найти медвежонка.
Произнесся эти слова, женщина взмыла в небеса и превратилась в звезду.
Конфеткин почесал у себя за ухом, постоял немного, потом спустился пригорка и пошел к реке. Какие-то люди ловили с берега рыбу, глядя на красные поплавки своих удочек. Конфета приблизился к ним.
Он занес ногу над черной гладью реки, и увидел под своей стопой узкую золотистую твердь длиной в один шаг.
Он ступил на золотой мостик и поднял над водяной хлябью другую ногу. Появилась светящаяся полоса длиной еще в один шаг. Конфеткин зашагал по реке, разбрызгивая свет во мраке ночи, и золотая тропа расстилалась перед ним при каждом его шаге. С боков этой тропы, за пределами света, чернела вода; она сонно плескалась и за спиной комиссара, но стезя через реку была тверда, словно отлитая из чистого золота.
Шагая по золотой тропе, Конфета увидел себя в облачении рыцаря. На его боку висел меч, и его эфес был украшен драгоценными камнями. Не замедляя шага, он перешёл через величавую реку.
Едва его нога коснулась берега, край неба озарился нежным светом – поднималось солнце.
Продолжение 9 На другом берегу