Глава восьмая
Глюки
Наше вам с кисточкой, – одноглазый сделал движение рукой, как будто приподнимал шляпу над головой. – Можно к вам присоседиться?
– Сидай, – сказала Клеопатра.
Бес с довольной улыбкой опустился на гальку, подобрав под себя хромую ногу. Его изуродованное лицо пылало жаром. Багровый рубец делил его на две разнородные части, как маску мима. Одна была гладкой, блестящей, и словно вскрытой лаком – и на ней с ухарской беззаботностью горел пьяный глаз; другая же – скособоченная, пепельно-серая, смахивающая на копченный кусок мяса, – была неподвижна. Пустая глазница под угрюмо нависшей надбровной дугой производила жуткое впечатление.
– Ну, как новенький? Осваивается?
– А куда ж ему деться? – сказала мамка.
Одноглазый подмигнул Горелику.
– И как тебе тут у нас?
– Ничего, – сказал Горелик. – Жить можно…
– Я слыхал, ты отметелил Толяна?
– Было дело… – чемпион Чёртовни произнес эту фразу небрежно, с видом бывалого беса.
– Вот это по-нашему! Давай по такому случаю хрюкнем по соточке.
Желая продемонстрировать свой геройский характер, Горелик залпом осушил предложенный ему стакан вонючего самогону. Он утер губы рукавом.
– Бери, закусывай, братишка, – предложил одноглазый. – А то без закусона недолго и скопытиться.
Он поднял с земли лепешку бурого помета и протянул Горелику. Новичок пожевал помет. Он оказался сытным, хотя и не слишком-то приятным на вкус.
– Хлеб наш насущный! – воскликнул Белиберда, простирая руки над головой. – Чем не житуха, а? Страна Аркадия!
– Воистину так, – подтвердил одноглазый. Он тоже откусил кусок помета. – Не то, что у красных мутантов или в норах Добона… А как там дела за горой, герой?
– Дела, как сажа бела, – сказал Горелик. – Двигаются помаленьку.
– И что же новенького на том свете?
– Новенького? – хмель ударила Палёному в голову. Он прожевал лепешку дерьма… – А вот что новенького! В том мире я заправлял большими делами! Очень большими делами! И меня там все уважали – потому что Горелый, – новичок постучал себя пальцем по лбу, – это голова! Горелый кумекает, что к чему. Он знает, как надо фраерам мозги вставлять. И как проворачивать дела по уму – так, чтобы все было-шито крыто. Чтоб и комар носу не подточил! Ты понял? А почему? Сказать?
– Ну, скажи, – сказал одноглазый, подмигивая Клеопатре.
– А потому что Горелый действует с головой! – чванливо заявил Горелый. – А без головы делать дела – это дохлый номер, фуфло. И вы еще сами увидите, что Горелый – это вам не какое-нибудь там фи-фи. Просто Горелый пока присматривается, он анализирует. И причем анализирует очень тонко и очень глубоко. Горелый – он на километр под землю видит! И если кое-кто тут надеется, что его мансы пройдут безнаказанными, – сказал вновь прибывший бес, с тонким подтекстом взглянув на Белиберду, – то он глубоко ошибается. Очень. Очень глубоко ошибается. Да. Очень и очень! И очень скоро горько в этом раскается. И это вам заявляю я! Я… Едрёна-корень! – изумленно вскричал чемпион Чёртовни, прерывая свой хвастливый монолог. – А это шо за диво?!
Он протер глаза.
Нет, они его не обманывали: посреди озера, раскинув огромные перепончатые крылья над самогонной гладью, плавал зелёный змей. У него было три головы на длинных тонких шеях, и каждую из них венчала золотистая корона.
– Ну, шо ж ты скис, герой? – спросила Клеопатра. – Может, дать сиську пососать?
– Хозяина увидел! – хихикнул Белиберда.
Горелик мотнул головой.
– Не пялься на него так, братишка, – предостерег одноглазый. – Если он тебя заприметит – лиха не оберешься.
Горелый отвел от змия взгляд.
– Кто это?
– Мокуша. Он заведует этим ставком.
– Ну, шо, пульнем еще по маленькой? – предложила мамка.
– Можно, – кивнул одноглазый. – Отчего же не пульнуть?
К этому времени Белла уже лежала на гальке, подобно бесчувственному бревну. Белиберда ущипнул ее за ребро и сказал:
– Уже скопытилась, тварюга!
Он сходил к озеру за самогоном, и бесы пустили стакан по кругу. Закусив, они запели:
А на фига, а на фига
Заехал к черту на рога…
Внезапно Белла зашевелилась, встала на колени и начала стягивать с себя платье.
– А это шо за стриптиз? – строго произнесла Клеопатра. – Шо за безобразие такое?
– Пойду купаться! – простонала Белла.
– Совсем охренела девка, – сказал одноглазый.
– Мне необходимо освежиться!
Белла стала царапать ногтями грудь, мотая головой:
– Так палит! Так палит! Ай! Люди добрые! Помогите!
– Ша, цындра! На, выпей ещё и успокойся.
Мамка протянула Белле стакан сивухи. Та жадно осушила его, облизнула потрескавшиеся губы. Одноглазый протянул ей лепешку помета:
– Закуси.
– Не хочу.
Она свалилась на берег. Грязное платье задралось, открывая взором чертяк её тощий зад в желтых трусах.
– Отрубилась, – прокомментировал Белиберда.
– И хрен с ней, – сказала Клеопатра.
– Ну, шо? Еще по 50 капель? – предложил одноглазый.
Горелик ухарски махнул рукой:
– Наливай!
Пока они пировали, на озере появилась лодка. В ней находились две обнаженные красавицы. У каждой в руках было по веслу, и они гребли в их сторону. Одноглазый подмигнул Горелику:
– Во крали, а?! Я бы от таких не отказался!
Красавицы причалили к берегу. Одна из них призывно махнула ладошкой кому-то на берегу, и одноглазый хитро прищурился:
– Тебя кличут, братишка. Лови момент!
На лице Палёного заиграла самодовольная улыбочка. Он приставил руку к своей груди, вопрошая:
– Меня?
Голые барышни утвердительно закивали. Чемпион Чёртовни поднялся на ноги. Он подобрал живот и напыжился, расставив руки бубликом. Пьяно покачиваясь, Казанова двинулся к сладким девочкам. Одна из девиц спрыгнула за борт и, выйдя на берег, повернулась к Горелику спиной. Она нагнулась и опустила руки на нос плоскодонки, чтоб удержать её у берега. От такого зрелища у пьяного беса перехватило дух.
Новобранец приблизился к красоткам, вышагивая по прибрежной гальке подобно павлину, распустившему хвост. Он ступил по лодыжку в самогонное озеро и перевалил в челнок. Дева на берегу оттолкнула лодку и запрыгнула на нос. Ее подруга сидела на корме. Красавицы развернули лодку и стали отгребать от берега. Горелик спросил игривым тоном:
– А куда мы плывем?
– К Мокушке, – сказала та, что была на корме. – Ему как раз пора обедать.
– А-а… Шо? – бедный бес едва не выпрыгнул за борт, но, к своему ужасу, увидел под толщей мутного самогона зловещие очертания какого-то чудища.
– Сиди, и не рыпайся, – наказала та, что сидела на корме.
– Да не волнуйся ты так, касатик, – пообещала другая красотка. – Сначала мы подарим тебе отпадные минуты блаженства! Верно я говорю, Диана? А уж потом свезем к хозяину на ужин.
– Да уж постараемся, чтобы парень получил свое удовольствие по полной, – улыбнулась Диана. – Обслужим его, как короля!
Между тем Мокушка дремал в инфракрасном сиянии, поджидая свою жертву. Теперь его короны светились разными цветами – светло-оранжевым, багровым и лиловым. Девицы, впрочем, стали загребать к какой-то протоке, и вскоре лодка плавно заскользила по зеленоватой воде по узкому извилистому рукаву между высоких камышей. Постепенно рукав расширялся, превращаясь в ручеек с чистой прозрачной водой. Берега стали выше, на них появились вербы, под сенью которых виднелись лужайки, поросшие невысокой сочной травой. Сквозь нежную зелень листвы струились ласковые лучи заходящего солнца. В глубокой тишине были слышны звуки мерно гребущих весел. Поистине, то был райский уголок! Очаровательные спутницы Горелика пристали к берегу. Они вышли из лодки, подобно речным нимфам. Диана расстелила одеяло в тени акации и грациозно опустилась на него, увлекая за собой и Горелика. Бес коснулся жаркой, упругой груди женщины, его шею обжег страстный поцелуй. Нежные руки возбужденно стаскивали с него одежду. Подруга Дианы улеглась рядом и стала лобзать Горелика в низ живота. Желая обладать сразу двумя красавицами одновременно, Казанова провел рукой по ее шелковистой спине, его рука скользнула ниже… еще ниже, жадно ощупала восхитительные округлости и… коснулась чего-то длинного, лохматого.
Горелик вмиг протрезвел – в его руке был хвост! Он открыл глаза, закрытые в сладкой истоме, и с ужасом увидел перед собой оскалившуюся пасть с длинными острыми клыками. Волосы встали дыбом на его голове. Он вскочил на ноги, бросился к реке и сиганул в воду. Но вода почему-то оказалась твердой, как стекло. Обезумев от страха, Горелик побежал по ручью. Из-за дерева на берегу выскочил лысый чёрт, с рогами и хвостом. Его глаза пылали, как раскаленные угли. С вилами наперевес, он бросился вдогонку за Горелым. В мгновение ока, Чемпион Чёртовни выскочил из протоки и помчался по озеру к своим бесам. Сердце стучало, как паровой молот. Вдруг его как бы пронзило электрическим током. Он встряхнулся и обнаружил себя на берегу озера, бьющегося в руках одноглазого и Белиберды.
– Спокойно, братишка, – увещевал его одноглазый. – Охолонь.
Горелик обвел пьяную братию мутным затравленным взглядом. Его трясло, как осиновый лист.
– Шо, нахватался глюков? – спросила Клеопатра.
– Ну.
– И кого же ты там увидал? Тещу?
– Не, хуже, – прошептал Горелый посиневшими губами и с отчаянием махнул рукой. – Наливай!
Продолжение 26 Похмелье