Чт. Апр 25th, 2024
Конфеткин

Глава четвертая

Остров Морро

Он вынырнул из небытия, словно из черного омута и услышал, как баржа ударилась о что-то твердое. Судно резко качнуло: по всей видимости, оно пришвартовывалось к пирсу. Откуда-то извне зазвучали жалобные звуки скрипки, печально ухнул барабан. Трюм наполнился скрипом и скрежетом. Поначалу Конфеткин решил, было, что эти звуки издают какие-то механизмы – лебедки или несмазанные шарниры неких устройств, – но потом понял, что это скрипят суставы великанов, поднимающихся со своих мест.

Палубный люк был ещё задраен, а они уже начали толпиться в проходе, подтягиваясь к трапу. Задние напирали на передних, стремясь продвинуться поближе к выходу, и все это происходило в полном безмолвии – похоже, пассажиры этого загадочного судна потеряли дар речи.

Некоторые, впрочем, оставались на местах, выжидая, когда впереди рассосется. Светлые воины тоже не спешили вставать – безопаснее было очутиться в стаде носорогов, чем угодить под ноги плотно сбившихся титанов.

Великан Петя уже стоял в толпе своих собратьев по несчастью, и на его губах блуждала безмятежная улыбка. Отдавал ли он себе отчет в происходящем? Не ожидал ли он, что на неведомом острове Морро его встретит мама, оденет в матросский костюмчик, и поведет в парк кататься на качелях? А вокруг него будут цвести розочки, и щебетать птички?

Впереди, на наклонном трапе, возвышалась исполинская фигура Дубовича. Трап примыкал верхним концом к краю четырехугольного люка, подобно ступенчатой диагонали треугольника, по краям которой шли леера, и Дубович стоял приблизительно на его середине. Конфеткину была хорошо видна спина этого титана в грубом плаще бутылочного цвета, и его тяжелый литой затылок, обтянутый дряблой желтой кожей, с сальными складками на грязной шее. Затылочная часть его головы щетинилась короткими седыми волосками, а за нею, на темени безраздельно царствовала обширная плешь, часть которой можно было увидеть и со спины. От его жесткой, вязкой и топорной фигуры веяло чем-то неживым, себялюбивым.

Ожидал ли этот краснобай, витийствуя с Матвеевной о смысле бытия, что труба призовет его на остров Морро уже в эту ночь? И что ничего, из содеянного им там, здесь уже не поправишь? Или же он полагал, что у него в запасе есть какое-то время?

Но вот крышка люка заскрежетала, подалась в сторону и откинулась набок. В четырехугольном проеме забрезжил мутный свет. Титаны зашевелились, заскрипели костями и двинулись на выход.

Они тянулись нескончаемой вереницей из тёмного затхлого трюма под новые небеса.

Что ожидало их в этом краю, на новой родине?

Там, на уровне Зет, где они обитали прежде, многие из них полагали, что остров Морро – это некая мифическая страна, которой не существует вовсе. Другие строили самые фантастические гипотезы на этот счет, но все это были лишь абстрактные построения досужих умов, не имеющих под собой никакой реальной почвы.

И вот настало время попасть в этот загадочный мир.

Титаны выбирались из баржи с превеликим трудом – казалось, они волочили на своих плечах тонны груза. Многих из них даже покачивало, как самых настоящих грузчиков. При этом суставы их ног, рук, шейных позвонков скрежетали так, как будто они принадлежали не живым людям, а заржавелым роботам.

Выйдя из баржи, Титаны сбились в толпу на каменистом пяточке, как стадо овец, брошенных на произвол судьбы своим пастырем. Остров Морро встречал вновь прибывших поселенцев хмуро и неприветливо.

Небо было исполосовано широкими размашистыми мазками всевозможных оттенков серого цвета – казалось, то рука неведомого художника вытерла грязные кисти о замызганную палитру. Эти хаотичные росчерки угрюмо светились холодным светом, в котором не ощущалось ни радости, ни чистоты.

Струйки копоти, подобные мохнатым черным нитям, поднимались с унылой поверхности этого острова отравляя собой и без того тусклое поднебесье. За темными нитями прорисовывалась голая приземистая гора с почти отвесными стенами и плоской вершиной. Нигде не было видно ни единой живой души.

Скрипка умолкла, едва пассажиры сошли на скалистый берег. Никто не знал, куда теперь идти и что делать дальше. Баржа стала отчаливать, и титанов охватило такое глубокое уныние, какого им не доводилось испытывать никогда в жизни.

Одинокие и беспомощные, стояли они под хмурыми враждебными небесами на блуждающем в океанских волнах острове Морро…

Чего же они ждали? На что надеялись?    

Вдруг из проема в горе выплыл огненный шар. Он завис над землей на уроне груди среднего Титана, излучая жгучее кровавое свечение.

Увидев этот шар, Титаны стали оттаивать сердцем. Они почувствовали, что в этом сгустке плазмы пылают такие же дикие и необузданные страсти, что некогда пылали и в их потухших сердцах. А шар, словно поняв это, простер навстречу им свои рваные края, подобные неким лоскуткам протуберанцев или же рукам дивного, доселе никем невиданного существа. Титаны, как зачарованные дети, шагнули к этому чудному солнцу их жаркой эгоистической любви.

Шар затрепетал, всколыхнулся и стал медленно уплывать в утробу горы.

* * *

Они шагали за солнцем.

Солнце уплывало от них в мрачное подземелье, и титаны спешили его догнать.

Никто не заметил, что, когда последний из них скрылся в пещере, гора затворила за ними свою каменную дверь, и теперь они, в полном безмолвии, двигались по подземным лабиринтам за кровавым пламенем ускользающего светила. Да и что им оставалось делать? Без этого ярого шара, без этого солнца их жгучей, все подчиняющей себе любви, для них была немыслима и самая жизнь.

Обширная полость уводила их все дальше, растекаясь на множество рукавов, слоясь бесчисленными галереями и переходами, в которых было очень просто затеряться. Но Титаны следовали за огненным шаром, словно пришитые к нему невидимыми нитями. Казалось, впереди них плывет их сердце – живое, пламенеющее сердце падших богов. Оно согревало их жаром своего огня, давало им возможность дышать, двигаться. Но только ли? Не вбирало ли оно, в свою очередь, еще теплившийся огонек этих несчастных душ? Не требовало ли оно себе все новых жертв, все новых и новых полчищ Великанов?

Огненный шар свернул в одно из ответвлений каменной горы, и Титаны покорно потянулись за ним, как овцы за пастухом.

Странная, поражающая воображение картина предстала их взорам. Огромный зал, примыкающий к подземному гроту с обширным водоемом, был заполнен их окаменевшими сородичами. Они находились в самых разнообразных позах, словно кто-то крикнул им: «замри!» Один присел на обломок камня, другой, с открытым ртом, вытянул руку вперед, намереваясь что-то произнести, третий наклонился завязать некстати развязавшийся шнурок на ботинке – и все так и застыли, как фигуры на какой-то дивной фреске.

Попав в зал, Великаны стали с любопытством сновать среди окаменевших соплеменников. Между тем огненный шар заскользил над поверхностью водоема, уплывая к противоположному берегу, на котором возвышался огромный яйцевидный валун. Неподалеку от него виднелась лодка, наполовину спущенная на воду. Завершая свой путь, светило достигло вершины валуна и, когда оно кануло за его каменную спину, с Титанами стали происходить загадочные метаморфозы.

Движения их со скрежетом замерли, а в потухших глазах появилось выражение беспредельной тоски и боли.

Косматая баба, намеревавшаяся высадить семечки у себя на даче квадратно-гнездовым способом, в изнеможении присела на пол. Она сдавила пожелтевшими ладонями виски, да так и осталась сидеть в этой позе.

Великан Петя приблизился к одной из окаменевших женщин, протянул к ней руки, и с его губ в тишине этого подземного склепа слетели сдавленные слова:

– Мамочка! Мама!

Из очей статуи выкатились слезы. Они поползли по её каменным щекам. Губы великана Пети дрогнули. Он всхлипнул, сделал движение, чтобы прильнуть к материнской груди и… замер.

Титан, пересчитывавший деньги на барже, на всякий случай похлопал себя по груди, проверяя, на месте ли его кошелек – да так и стался стоять с рукой, лежащей поверх портмоне.

Дубовича миг «замри!» застал к берегу подземного озера – он провожал прощальным взором заходящее солнце, любуясь кроваво-красным заревом над валуном.

Иными словами, как только огненный шар скрылся за камнем, Великаны оцепенели.

Светлые воины (а они тоже проникли в пещеру вместе с Титанами) удивленно наблюдали за всеми этими превращениями.

Конфеткин взобрался на колени к бабе-дачнице и прильнул ухом к ее каменной груди. Через какое-то время он услышал, как под камнем гулко стукнуло ее сердце.

– Ваня! Она живая! – возбужденно крикнул он солдату.

Они исследовали еще несколько статуй. Сомнений не оставалось – титаны были живы. Но могли ли они чувствовать, слышать, видеть – или же их внешние чувства были притуплены, как у людей, которых сковал глубокий сон?

Пока друзья обозревали статуи, над ровной гладью подземного озера соткался бледный силуэт светящегося облака. Иван вышел на берег, встал рядом с Дубовичем, и стал созерцать дивный пейзаж. Над его головой, на очень большой высоте, смыкались каменные своды подземной пещеры. У ног отважного воина лежала гладкая, как стекло, поверхность водоема, объятая скалистыми берегами. Облако сеяло холодный матовый свет, дыша чем-то неживым и тоскливым.

Конфеткин как раз рассматривал Титана Петю (пожалуй, из всех потомков древних богов этот юродивый Великан оказался единственным, кто вызывал у него симпатию) когда раздался крик Ивана:

– Конфета! Гляди!

Рыцарь обернулся и увидел, что Иван указывает пальцем куда-то вдаль. Посмотрев в этом направлении, он заметил, как с противоположного берега отчаливает лодка, а на её корме восседает какая-то фигура с веслом.

Конфеткин подошел к солдату. Лодка двигалась в их сторону.

– Кто бы это мог быть? – спросил Иван.

Рыцарь сдвинул плечами. Он был готов поклясться, что ещё пять минут назад на том берегу не было никого.

– Ну, что делать будем? Он плывет к нам, – заметил Иван.

– Да, вижу.

– Ну, и?

– Не знаю. А ты как считаешь?

Иван почесал за ухом.

От неизвестного обитателя этой пещеры можно было ожидать любых сюрпризов. И, самым благоразумным, наверное, было бы где-то затаиться. Но, с другой стороны, хоронясь по каменным норам – далеко ли продвинешься в поисках медвежонка?

– А давай дождемся его, – сказал Иван. – Там видно будет. Авось пронесет.

Ну вот, с некоторой долей иронии подумал Конфеткин, даже здесь, в созвездии Медузы, его приятель не придумал ничего лучшего, чем положиться на наше русское авось.

Между тем челн приближался, и вскоре уже можно было различить в нем какого-то старца. На нем был роскошный пурпурный плащ, под которым пламенел кафтан, а на голове сидела митра. Через некоторое время стали видны и черты его сухого, властного лица.

Друзья в молчании ожидали его прибытия.

– Вот так-так! – воскликнул старец, подплывая к берегу. – А это ещё что за молодцы разгуливают в моих владениях?

Голос у него был грозный и, в то же время, ироничный.

Сильным толчком весла старик послал челн к берегу, поднялся с кормы и, перейдя на нос, с ловкостью юноши соскочил на берег. Он ухватил лодку за нос.

– Ну, что стоите? Подсобите-ка вытащить.

Светлые воины взялись за борта лодки с двух сторон, и, все вместе, одним махом, выволокли её на каменистый берег. Совместный труд, как будто бы, настраивал на мирный лад…

– И кто ж это вы такие будете? – спросил старец.

– А вы кто, дядя? – спросил, в свою очередь, и Конфета.

– Кто я?! Хо-хо! – старик хлопнул себя ладонями по бокам и рассмеялся так, словно ему сказали что-то очень забавное. – Вот это чудненько! Кто я! А вы что ж, и не знаете?

– Не-а.

– Ну да, ну да, конечно. Откуда же вам знать! Знай, вы, кто я такой – разве б вы сунулись сюда по доброй воле? А так-то, сдуру, чего не сделаешь?

От его фигуры исходила грозная сила. В профиль старик напоминал Конфеткину древних властителей, отчеканенных на старинных монетах.

– Вы царь?

– Угадал, – улыбнулся старик. – Будем знакомы – солнечный царь Отон!

Он топнул ногой, и из-под камней выскочили два гнома. Один из них держал в руках царский жезл, а другой – скипетр. Гномы склонились перед Отоном в почтительном поклоне и протянули ему символы его царской власти.

– И что ж мне прикажете теперь с вами делать, ребятки? – проворчал Отон, принимая скипетр и жезл. – Оборотить вас в камень, что ль?

Гномы, обойдя своего повелителя, замерли позади него с двух боков. Их фигуры украшали синие камзолы, расшитые золотым нитями. На груди у каждого было изображение солнечного диска. Волосы у гномов были огненно-рыжими, а лица казались отлитыми из меди.

– Ну, да ладно, так уж и быть, пошли со мной! – решил Отон. – Там поглядим.

Он двинулся вглубь пещеры. Свита, состоящая из двух гномов, следовала за ним чуть поодаль. Светлые рыцари шагали сбоку от царя, приотстав на полкорпуса. Солнечный царь некоторое время расхаживал меж окаменевших Титанов, любуясь ими. Вид у него был довольный.

– А? Каковы? Хороши, бродяги!

Окончив осмотр, царь двинулся к одной из ниш в каменном своде пещеры. В ней чернело тёмное зеркало высотой в полтора человеческих роста, заключенное в пышную каменную оправу. Солнечный царь шагнул в чёрное стекло и скрылся за ним, пройдя его насквозь. Гномы жестами дали понять гостям Отона, чтобы те следовали за ним. Друзья ступили в зеркало и очутились в роскошной зале.

Никогда ранее не доводилось им видеть ничего подобного. 

Каменные гребешки самых разнообразных форм свисали с потолков, подобно неким шторам. Тут и там стояли витые сталактитовые колоны. Известняковые раковины, канделябры, купы причудливых каменных деревьев и восхитительных цветов поражали воображение и вызывали восторг. Словно на дне морском, здесь громоздились композиции из камней, подобных коралловым рифам, и в них, под различными углами наклона, были впаяны большие и малые зеркала из меди и чёрного стекла. Посреди зала находился мраморный стол с округлыми краями и по его бокам стояли две скамьи. Во главе стола возвышался трон. Это великолепие было освещено мягким, рассеянным светом, выявлявшим всю глубину и прелесть камней, многие из которых, вне всякого сомнения, относились к классу драгоценных или же полудрагоценных.

Вслед за светлыми воинами в царский чертог ступили и гномы. Когда Конфеткин обернулся, он обнаружил, что за его спиной входа уже нет – там шла сплошная стена.

Царь приблизился к трону и воссел на него. Воины застыли неподалёку в почтительных позах, не смея сесть за стол без приглашения.

– Скучно мне тут одному, – посетовал солнечный царь, прислоняя к трону скипетр и жезл. – Не с кем и словом перемолвиться. Разве что с этими вот охламонами, – он кивнул на своих пажей. – Да уж надоели они мне, хуже горькой редьки… а тут – свеженькие! С иных миров, а? – он потер руки. – Вот славно! Будет мне забава на старости лет.

Воины обменялись быстрыми взглядами, в которых читалось: «Вот те раз!»

– Ну, чего стоите? Присаживайтесь. Рассказывайте, кто вы, откель, и что вам понабилось в моем царстве. Только, чур, не врать! А то я вас живо в камень превращу.

Друзья сели за стол.

– Ну? – поторопил Отон. – Я жду!

Конфеткин насупил брови. Старик был не прост, и темнить перед ним не имело смысла. Да и как получить информацию о том, где находится медвежонок, если ничего не говорить? Он решил пойти ва-банк:

– Кто мы – это слишком долгая история. А явились мы сюда по делу. Нам необходимо попасть к Странницам Ночи.

– Ух, ты! – вскликнул царь. – И всего-то?!

Он расхохотался.

Светлые воины молча ожидали, когда уляжется его веселье.

– И что же вам понадобилось у этих милых очаровательных дам?

Рыцарь поджал губы, обдумывая ответ. Старик хитро прищурился:

– Небось, эти пролазы опять сперли какую-нибудь вещицу, а вы решили её отыскать, а?

Он впился взглядом в лицо светлого рыцаря, огорошенного его проницательностью.

– О-хо-хо! Молодо-зелено! И какая милая наивность! – воскликнул старик, сияя радостью. – А хотите, ребятки, я открою вам одну великую-превеликую тайну?

Он вскинул над головой палец:

– Слушайте! Внимайте! Во всей вселенной не существует такой вещи, ради которой стоило бы сюда являться!

– Но она позарез нужна одному человеку!

– Нужна? Вот это мило! А зачем, позвольте вас спросить? Чтобы привязать к ней своей сердце? И в итоге стать таким же истуканом, как те несчастные жертвы материальной цивилизации?

Он небрежно махнул рукой на стену, за которой находились каменные исполины. На его губах играла снисходительная улыбка мудреца, беседующего с несмышлеными детьми.

– Но у этой вещи есть душа, – сказал Конфеткин.

От удивления старец даже приоткрыл рот:

– У вещи? Душа?

– Да.

– И что же это за вещь такая?

– Игрушка.

– Ха-ха-ха! А я-то думал, какой-нибудь магический кристалл, или волшебное кольцо. А откуда же, позвольте полюбопытствовать, у игрушки могла появиться душа.

– Ее вдохнула в неё мать одной девочки.

– Ого! Так вот оно что… – старик покачал головой в совершенном восторге. – Вот, вот она, человеческая сентиментальность! А и то: будь у вас хоть капля здравого смысла – сунулись бы вы сюда? Так, значит, вы всерьез полагаете, что у творения рук человеческих может быть живая душа? И что её, как господь Бог, может вдохнуть простая смертная женщина? Ну что ж, молодой человек, пожалуй, я укажу тебе путь к этим воровкам. А что? Это даже забавно будет… Даже забавно… Ха-ха!

Он потер руки, предвкушая удовольствие от этой затеи.

– А ты, – обратился он к Ивану, – будешь тем временем сидеть тут и развлекать меня.

– Ну, уж, нет, – отрезал солдат. – Я должен идти вместе с ним.

– Что? Перечить? – старец грозно сдвинул брови. – Гляди-ка, еще одно слово – и ты пополнишь коллекцию моих истуканов.

– Ладно, Ваня, – сказал Конфеткин. – Побудь пока тут.

Царь взял жезл и сердито стукнул им по столу, прекращая разговоры:

– Сон-ра!

– Чего изволите, ваше величество? – отозвался один из пажей, склоняясь в низком поклоне.

– Ты знаешь, где эти чертовы клептоманки прячут свое барахло?

– К сожалению, нет. Могу только догадываться.

– Вот и ладненько. Возьмешь этого юного искателя приключений… как, бишь, тебя кличут?

– Витя.

– Так вот, возьмешь этого юношу, Витю, и отведешь его, куда сам ведаешь. Лон-са! Наполни-ка нам кубки марокканским!

– Слушаю и повинуюсь, Ваше сиятельство, – отозвался второй паж. Он приложил руку к груди и поклонился. Второй рукой Лон-са провел над столом, как бы расстилая невидимую скатерть, и на нем появились кувшин, три кубка, и блюдо с дымящимся вареным мясом. Лон-са наполнил кубки тёмным, как янтарь, вином.

– За удачу! – провозгласил Отон, поднимая кубок.

Конфеткин удрученно молчал. Он ни разу в жизни не пил ничего, крепче клюквенного сока.

– Ну? – произнес царь требовательным тоном, заметив колебания своего юного гостя.

Ситуация была щекотливая. Рыцарю не хотелось наносить обиду солнечному царю своим отказом. И, вместе с тем, он не желал поступаться принципами, ибо считал, что алкоголь – это источник всяческих бед.

– Ты что же, боишься, что тебя тут отравят? – покосился на воина Отон. – Или тебе не по вкусу мой тост?

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Я непьющий.

– О-хо-хо! – Отон рассмеялся. – Пречистая дева! Да ты у нас, как я погляжу, святой! Пожалуй, тебя и в камень не оборотишь – до того ты чист и светел! Уж не дал ли ты обет не брать в рот ни капли вина, пока не найдешь своей игрушки?

– Нет.

– В таком случае, выпей. Как знать, что ожидает тебя впереди?

– Вот именно, – сказал Конфеткин. – И потому я должен быть трезв.

– Ну, как знаешь, – Отон нахмурился. – Сон-ра! Проводи-ка этого святошу в обитель мрака. Пусть катится со своими светлыми идеями в тартарары.

На медном лице Сон-ра заблестела вежливая улыбка:

– Прошу следовать за мной!

Конфеткин поднялся со скамьи и протянул руку Ивану:

– Прощай, дружище! Как знать, свидимся ль еще?

Иван встал. На его скулах играли желваки, выдавая волнение.

– Бог с тобой, – тихо произнес солдат, пожимая руку товарищу.

Конфета обратился к хозяину горы:

– Благодарю тебя, о, великий солнечный царь Отон, за то, что ты открываешь мне путь к странницам мрака.

– Что за дичь несет этот парень? – проворчал царь. – Да он просто спятил. Знал бы он, за что благодарит…

Иван с печалью смотрел на своего друга, как бы пытаясь остановить миг разлуки.

Перед ним стоял смелый юноша в блестящей кольчуге, поверх которой был наброшен алый плащ. Из-под остроконечного шелома на его плечи ниспадали шелковистые пряди волос цвета спелой пшеницы. На чистом, по-детски бесхитростном лице, сияли глаза, подобные утренним звездам. Его фигура, осанка, каждый жест дышали благородством и отвагой.

Неужели на далекой планете Земля, с которой явился этот прекрасный юноша, и все такие, подумал Иван. Что ожидает этого бесстрашного мальчика в обители мрака? Сумеет ли он выйти оттуда целым и невредимым?

Грудь старого солдата стеснило так, как если бы он отправлял на смертный бой своего родного сына.

– Веди меня, о Сон-ра, – произнес Конфеткин твёрдым голосом, опуская ладонь на эфес своего меча. – Я готов следовать за тобой.

Сон-ра двинулся к нагромождению камней, похожих на морские рифы. В одном из них было вкраплено чёрное зеркало, подобное круглому иллюминатору. Паж ступил ногой в зеркало, и его поглотила пучина неведомого мира.

Конфеткин последовал за ним.

Продолжение 32 В гостях у Отона

От Николай Довгай

Довгай Николай Иванович, автор этого сайта. Живу в Херсоне. Член Межрегионального Союза Писателей Украины.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *